Трудно, страшно, на пределе сил – все бывает в волонтерской работе. Некоторые уходят. Какие качества нужны людям, работающим в благотворительности, чтобы остаться, не сгореть и не сломаться?
Тот, кто снаружи, поражается: «как вы можете?!» Тот, кто внутри, не представляет, как можно без этого. Работа в области благотворительности дает то, о чем лишь мечтает нагруженный неврозами современный человек – тут и радость, и смысл, и ощущение собственной нужности. Но эти удовольствия не для всех. Трудно, страшно, неприятно, на пределе сил – все бывает в волонтерской работе. Многие уходят. Какие качества нужны, чтобы остаться, чтобы не сгореть и не сломаться?
Попробуем перечислить.
Правильная позиция. Начнем с самого сложного и важного. Михаил Бахтин называл это качество – «вненаходимость». Он не был психологом, он был литературоведом и описал эту позицию, изучая отношения автора (Достоевского, в частности) и героев. Православные психологи взяли этот термин на вооружение. «Вненаходимость» — умение не вовлекаться эмоционально в ситуацию, быть вне нее. Это не отменяет ни внимания к ней, ни работы в ней, ни сочувствия оказавшимся к в ней людям. Вненаходимость не имеет ничего общего с равнодушием, недаром Бахтин пишет о «напряженной и любящей вненаходимости». Она сродни бесстрастию, в духовном понимании этого слова. Пристрастный человек не видит целого, одни фрагменты, Тот, кто эмоционально вовлечен ситуацию, не способен объективно оценить ее и правильно помочь оказавшимся в ней людям.
Вненаходимость – техника безопасности для тех, кто работает с людским горем. В ней нет ничего зазорного, потому что иначе – сгоришь. Сталевар не лезет голыми руками мешать в печь. Он стоит на почтительном расстоянии, облачен в защитный костюм, защищает глаза маской. Это не мешает ему работать, это делает его работу возможной.
Любовь. В перечнях необходимых волонтеру качеств непременно упомянуто способность сочувствовать, сопереживать, проявлять эмпатию. Это все правильно, без этого только безумец или завзятый карьерист (а есть и такие) отправится трудиться на благотворительную ниву. Но эти качества не спасут от сгорания. Сочувствие? Оно, безусловно, нужно. Но не всегда. Скажем, когда я беседую с матерью смертельно больного ребенка, мне нужно на время перекрыть этому похвальному качеству воздух (это сродни позиции вненаходимости). Сейчас оно мне может только помешать, и я сгорю в костре чужой боли. Не будучи вовлеченной в ситуацию, я лучше и грамотнее смогу помочь этой женщине, а поплакать над ее горем можно будет и потом.
Что же тогда остается? Любовь. Она несравнимо выше и больше, чем сочувствие, сопереживание и эмпатия. Другое дело, что измерить ее невозможно, в опросники для будущих добровольцев не включить. Ведь это качество из области духа, а не эмоций. Любовь нельзя выключить или приглушить по своему желанию, она не может иссякнуть, перегореть. Она или есть, или нет. Даже если человек в какой-то момент перестал ее чувствовать, это не значит, что он лишился любви. Скорее всего, просто устал. Ушла не любовь, а притупилась способность сопереживать, ведь когда боли слишком много к ней можно привыкнуть. Любовь (в сочетании с правильным режимом труда и отдыха) все расставит по местам.
Не контингент и не объект. Был старый советский фильм о доме престарелых, которых директор называл пугающим словом «контингент». С «контингентом» можно работать, лечить его, ухаживать за ним, оказывать поддержку, но быть с ним на равных, любить – невозможно. Между тем, если этого нет, невозможно работать в благотворительности. Знакомая, работавшая в Англии в с тяжелыми инвалидами, рассказала о курсах для волонтеров, которые регулярно проходила там: «Все они начинаются с вдалбливания в головы следующих положений: dignity, choice, independence, respect (человеческое достоинство, право на выбор, независимость, уважение). И вся система вокруг построена».
Например, право выбора выглядит так: в небольшом «инвалидном доме» пятерым подопечных с очень поврежденным интеллектом каждый раз предлагают за обедом несколько видов соков – кому какой нравится. Это может показаться даже абсурдным. Скорее всего, для самих обитателей дома в ассортимента соков нет особого смысла. Но это необычайно важно для тех, кто за ними ухаживает. Эдакая «антиобъектная» прививка. Ежедневный ритуал выбора напитка помогает видеть в подопечном не «объект», за которым «осуществляется уход», а человека. Двигательные и ментальные нарушения не лишают его права на так называемые субъект-субъектные отношения, где обе стороны равны, где присутствуют все четыре английских кита: dignity, choice, independence, respect…
Терпение. Конечно, волонтерские обязанности, как и работа в благотворительности вообще, подразумевает весьма широкий спектр разных занятий. Объединяет одно: исключительно приятных среди них нет. Те, с кем предстоит работать, кому предстоит помогать, могут оказаться не самыми простыми людьми. Скорее всего, очень сложными. А то, что работа потребует стискивать зубы и продолжать делать то, что дОлжно – даже не обсуждается. К счастью, терпение – качество чаще всего не врожденное, а благоприобретаемое путем упорных тренировок – то есть, той же работой. Хорошее выражение -«запастись терпением». Впрок его, конечно, заготовить нельзя, но приготовиться к тому, что оно потребуется,и в немалых количествах – необходимо.
Смирение. Станиславский учил «любить искусство в себе, а не себя в искусстве». Это касается, наверное, любой деятельности, но той, которая связана с помощью людям – особенно. «Филантропия» в переводе с греческого – «любовь к людям». Любить себя в любви невозможно. Получается фраза-парадокс, части которой несовместимы друг с другом. Но то – идеал, высокая теория. На практике вполне возможно совмещать филантропию с тщеславием. Не сосредотачиваться на свернувшимся теплым комочком в груди чувстве «какой я хороший» — очень трудно. Ведь ты на самом деле хороший, ты творишь добрые дела. На первых порах ничего разрушительного для самого добровольца (да и для дела, в общем), в этом ощущении нет. Работа тяжкая, а это – утешение. Но даже если оставить в стороне духовную максиму — если к делу примешивается тщеславие, оно не имеет никакой ценности в глазах Бога – все равно оно окажется капелькой дегтя с бочке меда. Ведь тщеславие, самолюбие делают человека уязвимым, недаром о них часто говорят: «больное», «болезненное». Наступи теплому комочку хорошести на хвост – и он тот же завопит, как оскорбленный в лучших чувствах вальяжный кот. Ведь я хорош, хороших не обижают. Так что лучше не выращивать внутри себя такого кота, не подкармливать его и не лелеять. Завелся – ну и пусть. Пусть живет тихонько в уголочке, предоставленный сам себе. Может, когда-то, когда доброделание станет естественным способом существования, и исчезнет незаметно.
Ответственность. Неоплачиваемая работа, тем не менее, является работой. Здесь тоже есть начальство, обязанности, которые надо выполнять, правила дисциплины и пр. Чего нет – так это экономических и административных рычагов влияния на добровольцев. По большому счету, каждый волонтер – сам себе начальник. Без развитого чувства долга и ответственности осуществлять подобное руководство невозможно.
Равнодушие к похвале и благодарности. Если волонтер стяжал смирение, этот пункт ему не пригодится. Тот, кто помогает другим, не должен ожидать благодарности – иначе его ждет горькое разочарование. То же касается похвалы, восхищения, а также поддержки от других. Человек сам выбирает эту сферу деятельности (которую так и называют часто – неблагодарной) и никто ничего ему за это не должен. Даже «спасибо». Се ля ви.
Работоспособность. Этот пункт очевиден, но не включить его в список нельзя. Волонтерство, как правило, связано с большими объемами довольно тяжелых работ. Оно требует максимальной отдачи.
Тайм-менеджмент. Замечали, какая быстрая походка часто бывает у добровольцев? Этим людям приходится втискивать в общие для всех суточные 24 часа так много, что диву даешься порой. Волонтерство подразумевает наличие свободного времени, но так же и то, что больше этого времени у волонтера не будет никогда – по крайней мере, до той поры, пока он не завяжет с милосердием. Так что без грамотного тайм-менеджмента он либо утонет в своих бесконечных делах, либо сам скоро будет нуждаться в серьезной помощи. Ведь в сутках по-прежнему остается лишь 24 часа и кое-что надо уделять на сон.
Умение распределять нагрузку. Работа на износ – это прекрасно, благородно, но не обязательно. Преданность делу не равносильна самосожжению на медленном огне. Втиснуть в сутки можно очень много дел, но мудрый волонтер распределяет нагрузку так, чтобы не надорваться. Вижу скептические усмешки читателей, знающих о волонтерском труде не понаслышке: «Научите, как, если знаете. Поделитесь опытом». Делюсь. К сожалению, придется использовать печально знаменитую цитату одного нехорошего товарища: «Незаменимых у нас нет». Извинит меня лишь то, что я дополню ее ровно противоположной: «Каждый из нас незаменим». Поясню, что имею в виду. Порой обязанностей бывает столько, что восклицаешь в отчаянии: «Что мне, разорваться?» Именно так. Разделить себя (как функцию) на несколько частей.
Все, конечно, зависит от специфики труда и конкретной организации, но часто оказывается, что нагрузку можно немножко уменьшить, а часть обязанностей – делегировать другим. Другой вопрос, что не хочется, хочется оставаться незаменимым (см. пункт о тщеславии). В свое время я, будучи ведущей группы для алкоголиков, взвалила на себя и все организационные обязанности по обществу трезвости. Мне казалось, что никто другой не справится с ними так же хорошо, как я. Но со временем ноша стала слишком тяжелой и частью дел я все-таки поделилась с другими. На то, чтобы решиться сделать этот шаг, мне потребовалось года четыре. Мир не рухнул, а мне стало значительно легче заниматься основной деятельностью – вести групповые занятия и индивидуальные консультации – к которой, собственно, я и была приставлена.
Стрессоустойчивость. Это качество – принадлежность не психологов, а специалистов по кадрам, HR, выражаясь современным языком. Работодатели, указывая в заявке, что от соискателя оное потребуется, намекают: работа нервная. То же и кандидат. Представляя себя как стрессоустойчивого, заявляет, что удар держать умеет. Работа волонтера, по преимуществу, сплошной стресс. Никуда не деться от этого. Здесь имеет смысл говорить не об устойчивости (от которой рукой подать до равнодушия и черствости), а об умении работать в условиях большого нервного и физического напряжения, неопределенности, зачастую — отсутствия права на ошибку и т.д. И все же – со всем этим надо уметь жить. Как говорил автор самого учения о стрессе Ганс Селье, «нас убивает не сам стресс, а наша реакция на него».
Осознание того, что всем помочь не сможешь никогда. К сожалению, так. Нам – и тем, кто вкладывает деньги, и тем, кто время, и тем, кто организует процесс — всегда приходится выбирать. Иногда этот выбор бывает жесток. И всегда, особенно новоначальных, будет мучить чувство вины – перед теми, кто остался за бортом корабля, везущего помощь терпящим бедствие. Это чувство естественно, и его тоже, наверное, можно включить в разряд обязательных для волонтера – на определенном этапе его роста. Но будучи слишком настойчивым, оно, является помехой для работы. Думать надо не о тех, кому можно было бы помочь, а о тех, кому помогаешь сейчас. В любом случае работа каждого волонтера – это лишь капля в гигантском море человеческих бед и проблем всего человечества ему не решить.
Понимание неизбежности потерь. Будут потери, будут смерти, будут те, кто не дождался операции, и те, кому не собрали денег, как ни старались… Это все неизбежно. Будет очень много разочарований и потерь, которые надо уметь пережить. Тот, кто приступает к волонтерской работе, должен подготовить себя к этому, к тому, что его будет мучить ничем не обоснованное чувство вины (обратная сторона ощущения всемогущества), с которым надо бороться.
Супервизия. Это, конечно, не качество. Но она необходима – в том числе и для того, что правильно реагировать на стресс, справляться с виной, учиться распределять время, нагрузку и т.п. Это то, что помогает приобрести нужные качества и сохранить имеющиеся. Волонтер, не имеющий возможности обсуждать свои проблемы и узнавать о проблемах других, посмотреть на себя и складывающиеся во время работы ситуации со стороны, получить совет опытного наставника или просто услышать мнение коллег (интервизия) – практически обречен на выгорание. Но до этого он может успеть наломать немало дров. Супервизия – гигиена труда для человека любой помогающей профессии, способствующая предотвращению многих нежелательных «побочных эффектов».
Информация с сайта http://old.miloserdie.ru/articles/ne-sgoret-ne-ujti-ne-slomatsya/print