Полюбили, потому что похож?
В соцсетях и на форумах стали спорить: а этично ли вообще выбирать ребенка вот таким способом? Похоже на выбор мебели в интернет-магазине с поиском по заданным параметрам.
Противникам сервиса возражали: что же тут плохого, если родители хотят похожего на них ребенка? Нормальное желание, и никто не вправе им в этом отказать.
Правы и те, и другие. Конечно, принцип «показать товар лицом» в процессе усыновления присутствует.
«Чистоплотен, хорошо управляем, выполняет поручения взрослых, обслуживает себя сам» – такие характеристики ребенка можно встретить в анкетах-видеороликах, которые показывают в программах об усыновлении.
Ужасно, но порой все это действительно напоминает рекламу каких-нибудь пылесосов, достоинства которых расписывают приходящие на дом распространители.
Но ведь именно такие анкеты и, как это ни цинично звучит, «хорошая реклама» повышают шансы детей на обретение семьи. Чем лучше ребенок сфотографирован, чем активнее о нем распространяется информация – тем больше вероятность, что он найдет своих родителей.
Безусловно, на это работает и сервис «Одно лицо». Своеобразная гарантия найти похожего придает решительности. Ведь многие боятся усыновления именно из-за риска непохожести, чуждости – и внешней, и связанной с характером, и генетической.
Журналист Мария Эйсмонт, мама троих детей, один из которых усыновленный, считает, что такие сервисы хорошо бы сопровождать чем-то вроде бегущей строки или выскакивающего экрана с надписью «В семье нуждается любой ребенок, а не только похожий на вас». Что-то вроде предупреждающих надписей на сигаретных пачках: ты можешь поступать, как хочешь, но тебе дают дополнительную информацию, и ты можешь задуматься.
У двух дочерей Марии – другой цвет кожи, и они с мамой совсем не «одно лицо». Одна девочка приемная. И элемент выбора по схожести в этой семье был, но только использовала его не мама, а дочка:
«Лолу – мою приемную дочь – выбрала моя старшая дочь Софи, с которой мы смотрели базу: «Смотри, у нее волосики, как у меня, у нее глазки, как у меня, давай возьмем!». Мы взяли. Других не смотрели даже. Мне было важно, чтобы моя старшая дочь приняла младшую, полюбила, захотела сама. На самом деле сходство исключительно внешнее – трудно найти двух менее похожих личностей, чем мои девочки».
Но эта история стоит особняком – она не про родителей, не про их желание во что бы то ни стало найти ребенка «чтоб как свой». А мне во всей этой истории кажется самым опасным именно этот посыл к будущим мамам и папам: «Найди такого, чтобы не отличили от своего!»
В этом, как мне кажется, кроется суть пока незрелого отношения к усыновлению в России. Многими оно по-прежнему воспринимается как свидетельство неудавшейся личной жизни, проблем со здоровьем или не очень счастливого брака «Бедняги, как жалко их, своих-то нет, взять пришлось!», «Усыновили? Поздравляю! А что, со своими никак?» Все эти «сочувственные» вопросы и реплики слышали в свой адрес многие усыновители.
Призыв найти похожего не выходит за рамки этой парадигмы. Найди такого, чтобы окружающие не отличили его от своего. Найди такого, чтобы никто не подумал, что он приемный.
Нам как будто предлагается взять «подделку», чтобы выдать ее за подлинник. Но нет ли тут подмены? Не является ли эта «подделка» сама по себе оригиналом? Что плохого в том, чтобы окружающие видели непохожесть и понимали, с чем она может быть связана?
Ведь в этом и есть суть усыновления: это просто альтернативный способ появления ребенка в семье. А не суррогат, который хочется подобрать так, чтобы было «ничего незаметно».
Прекрасно, что есть проекты, тем более такие, как «Измени одну жизнь», и люди, которые приближают детей к их потенциальным семьям.
Обидно то, что этих детей многие пока не готовы любить любыми – и похожими на нас, и совсем другими.