ПРОШУ МАКС РЕПОСТ! ЭТО ВАЖНО. Дублирую пост — потому что многие задают вопросы про ребенка и потом натурально обижаются на то, что я не разглашаю данные про детей. Ну если кто-то готов помогать только при условии, что я все все все расскажу про ребенка — тогда, пожалуйста, не надо. Я надеюсь найдутся те люди, которые готовы помочь РЕБЕНКУ БЕЗУСЛОВНО, а не ищут повода найти причину не помогать. И самое главное, Друзья, что вы есть — те, кто помогает безусловно нашим детям, в жизни которых нет мамы и папы. 29.09.17 Друзья! Информативный пост по программе #СиделкаРебенкуИзДетдома. ПОЧЕМУ Я НЕ РАЗГЛАШАЮ ИНФОРМАЦИЮ О РЕБЕНКЕ. И ПОЧЕМУ ЭТО ЗАПРЕЩЕНО ТАКЖЕ СИДЕЛКЕ (а именно сиделке запрещено распространять информацию и фото в сетях и по знакомым, запрещено также сообщать в открытом доступе о том, что работает сиделкой с ребенком из детдома, после завершения работы запрещено в открытый доступ вываливать информацию, где лежит ребенок, чем болеет и все все все, что могли узнать во время работы про ребенка). Потому что ребенок из детского дома имеет законного представителя. Законный представитель это (кому не понятно — как вы родитель для вашего кровного ребенка как раз и являетесь его законным представителем, так и детский дом это законный представитель ребенка).
Рубрика: ПОЛЕЗНЫЕ СТАТЬИ про профессиональную благотворительность
Елена Мачинская: «Возврат из приемной семьи в детский дом – это ад в душе ребенка»
Автор:
Приемный подросток изнасиловал кровную дочку в семье, бывшая воспитанница интерната гуляет с парнями ночи напролет, другой удочеренной девочке диагностировали неизлечимое заболевание — может ли это стать причиной возврата ребенка в детский дом? И как помочь семье, оказавшейся в тяжелейшем кризисе? Об этом корреспонденту фонда «Измени одну жизнь» рассказала Елена Мачинская – консультант горячей линии «Дети в семье», волонтер с многолетним стажем и приемная мама двух девочек-подростков, ранее возвращенных приемными родителями в детские дома.
«Однажды Нюра спустила со второго этажа кровать»
— Елена, в среде приемных родителей вы известны как волонтер, готовый помочь советом семьям, не справляющимся с воспитанием приемного ребенка. На чем основан ваш опыт?
— У меня трое дочерей, двое из них – приемные, с очень непростым прошлым. Обе они были возвращены из приемных семей в детские дома, потом попали ко мне. Моя младшая дочь Нюра, например, пережила предательство дважды. Когда ей было 5 лет, от нее отказалась родная мать, решившая устроить личную жизнь с новым мужчиной, а когда исполнилось 9, вернула в детский дом приемная мама – мол, не прижилась.
Елена Мачинская. Фото — Наталья Короткова.
Могу сказать откровенно и без прикрас: то, что происходит с ребенком после двух предательств, — это ад, но не тот, мифический, который якобы ждет нас в загробной жизни, это ад в душе ребенка. В первый год Нюра на любое безобидное замечание закатывала многочасовые истерики, нападала на меня и сестер, била, резала и ломала вещи, однажды скинула со второго этажа кровать…
Каждый раз во время таких истерик она кричала: «Я знаю, я плохая, меня никто не полюбит, и ты тоже сдашь меня в детдом, поэтому я не буду тебя любить и слушаться!» Переживший предательство ребенок не верит в то, что его могут полюбить. Он живет в постоянном страхе перед новым предательством и во всем винит себя. Ребенку страшно привязываться к приемным родителям, ведь они тоже могут сдать его в детский дом. Такие дети нередко провоцируют конфликт, чтобы довести ситуацию до конца, вернуться в детский дом и уже ничего не бояться.
Я со своими детьми пережила все это и до сих пор переживаю. Поэтому, когда мне звонят приемные родители и рассказывают о том, насколько тяжело бывает с приемными детьми, говорят, что они задумываются о возврате в детский дом, я отлично их понимаю и очень хочу помочь. Просто разговором: когда человек осознает, что его опыт не уникален, что кто-то уже пережил нечто подобное и даже кое-что похуже, ему становится легче.
— Как часто опекуны и усыновители принимают решение о возврате?
— Подсчитать количество реальных возвратов очень сложно. С юридической точки зрения фактический возврат часто может не считаться возвратом. Например, когда ребенка берут на гостевой режим с намерением в дальнейшем оформить опеку или усыновление, а потом, столкнувшись с первыми трудностями, отказываются.
Смотреть вебинар Натальи Городиской «Адаптация приемного ребенка в семье: личный опыт»
И наоборот, когда оформляют возврат, хотя ребенок фактически не жил в семье, а, к примеру, находился в другом регионе на лечении под временной опекой воспитательницы или волонтера. Сложно учесть и случаи, когда опеку по каким-то причинам переоформляют в пределах одной семьи – формально это возврат, на деле ребенок остается в семье. Свести все эти ситуации в какую-то единую статистику невозможно. По оценкам некоммерческих организаций (очень примерным), в детские учреждения возвращается около 8-9% детей, устроенных в семьи. Это несколько тысяч человек в год.
О причинах возвратов
— Почему это происходит? Вроде бы еще вчера люди радовались тому, что, наконец, нашли «свое счастье», и вдруг решают сдать это «счастье» назад, в детский дом.
— Самая главная причина, на мой взгляд, – несоответствие желаемого и действительного, ожиданий и реальности. Иногда усыновители смотрят на все сквозь розовые очки и очень разочаровываются, когда, например, девочка, которая так мило улыбалась на фотографии, вдруг начинает показывать характер. Некоторые изначально считают, что их ребенок будет благодарен за то, что его спасли из детского дома, будет стараться учиться на «четверки» и «пятерки», вести себя «хорошо» и всячески соответствовать правилам семьи. А он даже на «тройки» не тянет, нет мотивации к учебе, серьезные проблемы с поведением.
Обсудить проблемы адаптации, поделиться опытом, советами, переживаниями — можно на форуме фонда Измени одну жизнь в рубрике «На грани возврата»
Сравнение с кровными детьми в семье тоже обычно не в пользу приемного. В результате возникает разрыв между тем, как должен себя вести ребенок в представлении приемных родителей, и тем, как он себя ведет в реальности. И чем эта «дельта» больше, тем возврат более вероятен. Не все люди достаточно гибкие, чтобы приспосабливаться к альтернативным сценариям, не все готовы меняться – например, общаться с внезапно появившимися родственниками или работать с девиантным поведением.
Бывают и сильные разочарования: родительских сил не хватает, оба малыша орут… Фото — wordpress.com.
Другой достаточно распространенный «сценарий» возврата: у приемных родителей есть кровные маленькие дети, а когда в семью попадает еще и приемный ребенок (психологически травмированный, с депривацией), то он начинает забирать у мамы и папы очень много ресурсов – сил, времени… Родители понимают, сколь много они лишают своего малыша в угоду приемному. А когда приемный в борьбе за внимание родителей начинает еще и сознательно или бессознательно оттеснять кровного (например, может ударить или толкнуть «соперника», отбирать игрушки, ревновать), у родителей вскипает праведный гнев: «Я его пригрела на своей груди, а он мою кровинушку обижает!»
Подобное может случиться в любом возрасте детей, но, по моим наблюдениям, особенно часто это бывает, когда детей берут в семью в момент «гормонального всплеска» у матери, в первый год после рождения родного ребенка, когда маме хочется вскормить и обогреть всех детей в мире, когда она особенно чувствительна к фотографиям брошенных детей в интернете. «Возьму, обогрею, накормлю, будет две пары ножек по дому ходить», – на эмоциях решает женщина.
Иногда все складывается благополучно: адаптивный ребенок, не переживший слишком серьезного стресса или депривации, приспосабливается к семье, а семья приспосабливается к нему. Но, к сожалению, бывают и сильные разочарования: родительских сил не хватает, денег не хватает, оба малыша орут, одному надо гулять, другого надо вести в поликлинику, отец начинает психовать, мол, зачем мы его взяли, я же говорил… Подключается еще и свекровь, мама, друзья: «Зачем ты его взяла? Посмотри, какая агрессия, это же гены!» Напряжение растет как снежный ком, и возникает мысль о возврате.
— И помощи ждать неоткуда…
— Да, часто бывает неоткуда. Если в Москве, Санкт-Петербурге и некоторых других крупных городах есть хорошие службы сопровождения приемных семей, то уже в городах поменьше, райцентрах и тем более в деревнях и селах найти тематического психолога, разбирающегося в сложностях приемных семей, практически невозможно. При этом с маленькими детьми не очень-то поедешь куда-то далеко за советом.
Хотя в некоторых областных центрах и есть службы психологической помощи, но работают там часто психологи, закончившие психологический факультет «местного филиала заборостроительного института», совершенно не имеющие представления об особенностях ребенка из детского учреждения. Что такой специалист может посоветовать? Я знаю о случае, когда молодая «психологиня» в ответ на описание ситуации с приемным ребенком не нашла, что ответить, кроме как: «Зачем вы такой груз на себя взяли? Наверное, лучше вам его вернуть и жить как раньше, у всех сирот плохие гены…» В ее мировоззрении не нашлось иного сценария, не нашлось иных слов, чтобы помочь семье.
— Может, в каких-то ситуациях есть смысл пойти за советом в церковь?
— Мне известны такие примеры. Приемная мама уже почти взрослой 17-летней девушки, будучи глубоко верующим человеком, не могла принять поведение дочери. Она никак не соглашалась жить по правилам семьи (ее забрали уже 15-летней), гуляла по ночам с парнями, жаловалась на мать по пустякам в отдел опеки и заявляла, что хочет вернуться в родной город, где из детдома ее якобы заберет давняя подруга матери (которая обещала сделать это последние 8 лет, но в опеку так ни разу и не пришла).
Ситуация была достаточно напряженной, и сотрудники опеки сами уже предлагали приемной маме вернуть подростка в детское учреждение. Хоть мама и была на грани, но так поступить не могла: в ее картину мира возврат не вписывался. Но и терпеть хамство, пренебрежение, оскорбления со стороны приемного ребенка было невыносимо. Она сумела справиться со своими эмоциями, в том числе и благодаря священнику. Она договорилась с девочкой о том, что она доживет у них до 18 лет, хоть и не будет считать родителями. Со временем ситуация сгладилась.
Знаю и другой пример. Отчаявшаяся приемная мать обратилась к священнику, и он, выслушав, посоветовал вернуть ребенка в детский дом, хотя она как раз искала поддержки именно в решении оставить его в семье. Ведь кто такие священнослужители? Они не обладают какими-то особыми знаниями о приемных семьях, в этом вопросе они фактически такие же обыватели, как и все вокруг. Хорошо, если у священника хватит житейской мудрости разобраться в ситуации и попробовать понять ребенка, но так бывает не всегда. Советы «терпи и молись» часто не работают, когда нервная система истощена до предела. Поэтому в сложной ситуации лучше все-таки искать специалистов «в теме».
— Несоответствие ожиданий реальности, наличие в семье кровных маленьких детей – какие еще факторы осложняют приемное родительство и могут спровоцировать возврат ребенка в детский дом?
— Бывает, что меняется состав семьи (например, случается развод или, наоборот, у одинокой мамы появляется новый мужчина), и приемный ребенок, не очень-то прижившийся в семье, оказывается серьезной проблемой. О том, чтобы сдать в детский дом своего ребенка, чаще всего люди не задумываются, а вот приемный, в силу своей проблемности и недостаточно прочной эмоциональной связи, подвергается такому риску.
Причиной возврата может стать и какое-то заболевание ребенка, о котором не было известно на момент приема в семью. Например, люди брали, как им казалось, здорового и беспроблемного малыша, а уже дома, в ходе проведения обследования, выяснилось, что у мальчика серьезный диагноз. Родители оказались к такому не готовы, испугались, что не справятся, и после вернули ребенка в детский дом.
— Врагу не пожелаешь принимать такое решение.
— Действительно, мир не черный и не белый, в нем множество оттенков. Незамужняя женщина, успешная, хорошо зарабатывающая, удочерила трехмесячную девочку – в народе это называется «для себя». Ушла в отпуск по уходу ребенком, занималась только малышкой. Постепенно стала замечать отставания в развитии. В год девочка не могла не только сидеть, но и удерживать головку, не развивалась умственно. Затем начались тяжелые припадки.
Время шло, мама заботилась о дочке, но здоровье малышки ухудшалось, диагноз был серьезный, требовалось постоянное наблюдение за состоянием и дыханием, 24 часа в сутки. Пришло время выходить на работу, надо было оплачивать съемную квартиру, лечение, лекарства, покупать ребенку все необходимое. Помочь маме было некому, она даже в магазин не могла выйти – больной дочери постоянно требовался присмотр. После долгих колебаний женщина решилась на разусыновление — теперь ребенок находится в больнице под наблюдением 24 часа в сутки, ее не выписывали домой. Решение далось приемной маме нелегко. Насколько я знаю, она до последних дней навещала ребенка.
Но бывает и так, что ребенка возвращают не из-за сложной жизненной ситуации, не из-за тяжелого диагноза, а из-за инфантильности приемных родителей и непонимания детской психологии. Однажды мне позвонила женщина: «Как мне вернуть ребенка в детский дом, чтобы для нас не было никаких юридических последствий, и мы смогли потом усыновить другого?»
Иногда приемные родители не понимают детской психологии. Фото — ichef.bbci.co.uk
Я была шокирована постановкой вопроса и стала уточнять детали. «У нас очень известная и обеспеченная семья, — было сказано мне, — у ребенка есть все самое лучшее, водитель, няня, гувернантка, а она, вы представляете, не хочет писать в прописи. Моя дочь в этом возрасте уже английский учила! А вчера вечером няня привела «это» ко мне перед сном пожелать спокойной ночи. А она зажала зубы и говорит «нет». Гены какой-то доярки! Это не наш уровень». Уточню, что на момент нашего разговора малышке было всего 3 года, она попала в эту семью младенцем, притом совершенно здоровым!
«Вписался в семью, а потом вдруг изнасиловал 4-летнюю кровную дочь»
— Такие случаи действительно шокируют. Но всегда ли в возврате виноваты приемные родители? Может, часть вины лежит и на детях, особенно когда речь идет о подростках? Одна приемная мама на условиях анонимности рассказывала мне о том, насколько сложной была адаптация ее 14-летнего приемного сына. Однажды он высунул в окно и удерживал на руках на высоте 10 этажа ее кровную двухлетнюю дочь… Малышка извивалась и кричала, а он улыбался.
— Дети не виноваты в том, что оказались заложниками той ситуации, в которую попали. Ненормальное поведение детей в ненормальной жизненной ситуации как раз нормально. Но, к сожалению, иногда возврат неизбежен, как вы выразились, «по вине детей». Такое бывает редко, но все же случается.
Недавно мне довелось общаться с приемной мамой, которая взяла в семью 14-летнего мальчика. Она «влюбилась» в него по фотографии, полгода ездила в детский дом, улаживала проблемы с документами, привязалась к нему и в итоге забрала. Мальчик вроде бы вписался в семью, все шло хорошо. А спустя месяц он вдруг изнасиловал их кровную 4-летнюю дочь!
«А что такого, — сказал подросток, — у нас в детдоме все так делали». Выяснилось это не сразу: мама заметила, что с дочкой что-то не так, но девочка долго ничего не рассказывала, так как была очень запугана. Оказалось, старший брат предложил ей «поиграть» и ничего не говорить маме, а то мама, дескать, ее накажет. Такие «игры» продолжались месяц. Мальчик приставал и к другим детям в семье (их четверо), но там до откровенного насилия не дошло. Когда об этом узнал папа, у него случился инсульт. Он однозначно сказал, что терпеть в своем доме насильника дочери не будет и не хочет его видеть к тому моменту, как вернется из больницы.
Вот как помочь этой семье? Живут они в маленьком сибирском поселке, затерянном в многих сотнях километров от крупных городов, никаких служб сопровождения приемных семей нет и в помине. Мама позвонила мне, я посоветовала ей обратиться по телефону к сильному психологу в Москве, который работает с темой сексуального насилия.
Психологи после консультаций коллегиально рекомендовали маме вернуть парня в детский дом, поскольку жертве насилия (то есть младшей дочери) нельзя постоянно находиться рядом с насильником, особенно в отсутствие возможности сопровождения семьи и психологической реабилитации ребенка. И надо сказать, что даже после этого, несмотря на однозначную позицию мужа и рекомендации психологов, мама сомневалась – оставить его в семье или вернуть… Из тех возвратов, о которых мне известно, это единственный, который лично я понимаю.
— То есть если приемные дети совершают какое-либо насилие в семьях, вы готовы оправдать родителей, возвращающих их в детские дома?
— Не совсем, тут очень тонкая грань. Приемные дети нередко отличаются повышенным уровнем агрессии, проявляют какое-либо насилие по отношению к другим членам семьи. Но это не повод возвращать их в детский дом, ведь в той системе координат, в которой они жили раньше, такое поведение было нормальным. Как выжить, к примеру, на улице, не будучи агрессивным? Вопрос в том, насколько готовы взрослые понять и принять поведение глубоко травмированного ребенка. Кто-то работает и с серьезным девиантным поведением, и с серьезными диагнозами, а кого-то настолько раздражает нежелание малышки писать в прописи, что он готов вернуть ее в детский дом.
«Очень тяжело жить и постоянно бояться: вернут или не вернут»
— Что переживает ребенок, вернувшись в детский дом из приемной семьи?
— Ребенок сначала потерял своих кровных родителей – они либо умерли, либо лишены родительских прав, либо бросили его. Это уже очень серьезная травма. Потом его берут приемные родители – ребенок привязывается к ним, учится любить, учится доверять. И вдруг они тоже его предают. Что чувствует ребенок? Он больше не в силах никого полюбить, привязаться к кому-то.
Девочка, пережившая возврат в детдом из приемной семьи, написала письмо новой приемной маме.
Он словно говорит себе: «Я больше не буду привязываться, чтобы снова не быть преданным». В новой приемной семье начинаются провокации и истерики – ребенок неосознанно делает все, чтобы его опять вернули в детский дом. Потому что очень тяжело жить и постоянно бояться: вернут или не вернут. Пусть уже сразу вернут, думает ребенок. В детдоме спокойнее: не надо привыкать к новым родственникам, не надо жить в страхе перед неопределенностью.
— Может быть, детям, пережившим возврат, действительно не нужна семья? Зачем рисковать, ведь с новыми родителями тоже что-то может пойти не так? В некотором роде в детском доме действительно спокойнее?
— Семья нужна всем детям, это архиважно для нормального развития. А детям, пережившим предательство, семья нужна особенно. Но только очень ответственные родители — ресурсные опытные приемные семьи, которые с пониманием отнесутся ко всем возможным трудностям. Такие, чтобы ребенок чувствовал: они не предадут ни при каких обстоятельствах.
Увы, травмированные дети часто повторно попадают к родителям, которые не готовы к серьезным проблемам. Они просто не знают, что то, с чем им придется столкнуться, может оказаться пострашнее иных психиатрических диагнозов. Ребенок ведь выглядит милым и симпатичным – на первый взгляд не видно, насколько сильно он травмирован. Между тем у него совершенно нет опыта выстраивания нормальных человеческих отношений. Попав в семью, ребенок часто дает откат назад, как бы возвращается в детство. Пятилетние дети могут, например, начать сосать палец, раскачиваться перед сном. И постоянно провоцировать своих новых родителей, проверяя их на прочность. Поэтому нередки случаи, когда ребенка возвращают снова и снова. Это очень страшно.
«Приемные родители не рассчитывают свои силы…»
— В волонтерской среде вектор общественного мнения всегда направлен на однозначное осуждение приемных родителей, которые возвращают детей в детские дома. Про них говорят: «Наигрались и вернули, как котенка». А ведь бывает, что люди просто оказались в невероятно сложной жизненной ситуации. Разве можно, например, осудить маму, которая возвращает в детдом приемного ребенка, потому что его поведение систематически угрожает жизни ее кровного сына? Может, всем нам надо стараться проявить больше понимания и по отношению к приемным родителям тоже?
Читать далее Елена Мачинская: «Возврат из приемной семьи в детский дом – это ад в душе ребенка»
Елена Мачинская: «То, что происходит с ребенком при повторной травме, действительно, страшно»
Исповедь приемной мамы о возврате 7-летнего мальчика в детский дом — «Я не боюсь признаться в том, что мне не жаль этого ребенка», — опубликованная 14 августа 2017 года, вызвала шквал комментариев. Мнения разделились: одни сочувствовали героине статьи и защищали ее, другие обвиняли, третьи ставили под сомнение институт приемной семьи… Специально для сайта фонда «Измени одну жизнь» Елена Мачинская, психолог, приемная мама проанализировала рассказ о неудачном опыте принятия ребенка в семью.
После того, как ребенок один раз пережил разлуку со значимым взрослым, он может испытывать последствия травмы всю жизнь. Фото — ТАСС/Вячеслав Прокофьев.
В первую очередь, мне хочется поблагодарить автора рассказа за то, что она не побоялась открыть нам свои чувства. Благодаря этому смелому поступку в Интернете возник серьезный резонанс и обсуждение давно назревшей проблемы, когда приемные родители отказываются от обязанностей по воспитанию приемных детей. Описанный в письме сценарий и последовавшая за ним полемика довольно типичны для всех отказов, поэтому на примере данного случая разберем стандартные ошибки приемных родителей и пути решения возникающих проблем.
Для начала давайте попробуем разобраться, кто он такой — приемный ребенок?
Только нелегкий жизненный опыт может привести ребенка в детский дом. Такой опыт называется травмой. Чаще всего дети, оставшиеся без попечения родителей, — жертвы насилия и пренебрежения со стороны взрослых. Когда базовые потребности ребенка не удовлетворяются, или он подвергается насилию, миндалевидное тело, которое отвечает за страх, высылает импульс к мозговому стволу, который сразу же приступает к реализации защитных действий побега или борьбы.
Если это происходит часто, уровень гормонов стресса в организме растет. Вследствие этого гиппокамп работает неэффективно, поступающая информация усваивается плохо, некоторые области мозга перестают развиваться. В особо тяжелых случаях развивается ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), (РРП) реактивное расстройство привязанности, появляются фобии, неврозы, тики, расстройства пищевого поведения и другое.
Травмированные дети могут быть агрессивны или замкнуты, могут не знать о том, что такое сочувствие, не уметь выражать свои нужды. В школе им тяжело учиться и заводить друзей. В приемной семье такому ребенку потребуется длительный период реабилитации, чтобы мозг научился работать правильно.
Чтобы помочь ребенку адаптироваться в новой семье и научиться доверять взрослым, потребуются особенный профессиональный подход, навыки и терпение. К счастью, мозг ребенка нейропластичен, и при бережном, внимательном и терпеливом отношении близких ребенок постепенно поправляется. Этот период называется адаптацией. У каждого ребенка он разный, и может занимать от нескольких месяцев до нескольких лет.
Поэтому агрессивное, «неправильное» поведение травмированного ребенка не только понятно, но ожидаемо и оправдано с точки зрения нейропсихологии. Неестественное поведение в неестественной ситуации – естественно. На первых порах травмированный ребенок может вести себя правильно, он присматривается, оценивает ситуацию, он напряжен и может какое-то время контролировать свои действия. Поэтому гостевой период, на котором настаивает автор – чаще всего не показателен и превращается в медовый месяц.
«Передышка» — это проект благотворительного фонда «Измени одну жизнь», созданный для поддержки опекунских семей и семей усыновителей. Он направлен на профилактику эмоционального выгорания приемных родителей и кризисных ситуаций в семье, а также на предотвращение вторичных отказов от приемных детей.
Как только ребенок начинает доверять семье и расслабляется, его глубинные страхи и убеждения выходят наружу. К этому должен быть готов любой замещающий родитель, основам работы с травмой должны обучать в ШПР. Боюсь, что для автора письма это обучение было формальным, потому как допущены грубейшие ошибки, которые должен знать любой кандидат. Попробуем разобрать некоторые из них.
Первая и основная, ставшая камнем преткновения ошибка была допущена изначально – нельзя сразу селить еще чужого, да еще и травмированного ребенка в одну комнату с соперниками за родительскую любовь, особенно с теми, кто слабее и не сможет за себя постоять.
Вторая ошибка: зная, что травмированный ребенок может быть агрессивным или проявлять аутоагрессию, нельзя оставлять его с другими детьми без присмотра, а также давать или оставлять на видных местах ножницы, ножи, таблетки, лезвия и прочие опасные предметы. Лично я настоятельно рекомендую всем потенциальным родителям не надеяться на «авось пронесет», и подготовиться к приходу приемного ребенка: купить сейф, вставить замочки в мебель, где хранятся ценные и опасные вещи.
Многим кажется это диким и чрезмерным. Однако никто ведь не додумается оставить человеку, склонному к суициду, переживающему потерю близких людей, заряженный пистолет в комнате? Пусть лучше окажется, что вы — «пере», чем «недо».
Беды не произойдет, если не перебегать дорогу на красный свет, даже если перед вами перебежали двадцать человек, и все остались живы. Кроме того, даже самый простой и дешевый сейф или замок на ящике защитит не только от попадания в руки ребенка ножа или яда, но и от воровства, которое тоже часто случается.
Последовавший закономерный гнев родителей лишь подливает масла в огонь, ребенок ощущает страх и тревогу с новой силой, его гормоны стресса снова растут, и мозг опять и опять включает программу «борьбы». Замкнутый круг.
Следующая ошибка. Настоятельно не рекомендуется ребенку устраивать развлечения, шарики, подарки, походы в кино, детские городки и кафе в первые недели пребывания в доме. Переезд, новая семья, новые правила – это тяжелый стресс и перегрузка нервной системы для любого человека. У ребенка и так масса эмоций, с которыми не то что травмированная детская психика не способна справиться, но и не каждый взрослый такое выдержит.
И вот тут еще добавлять эмоций и впечатлений, чтобы добиться улыбки, мягко говоря, несколько неправильно. Может, не очень корректное сравнение, но это как человеку в состоянии агонии пригласить клоунов с собачками. Только тишина, режим, покой, уют и ощущение безопасности – то, что человеку требуется после тяжелой травмы.
Нет возможности описать, как сильно повторный отказ сказывается на психике ребенка. После того, как ребенок один раз пережил разлуку со значимым взрослым, он может испытывать последствия травмы всю жизнь. А то, что происходит с ребенком при повторной травме, действительно, страшно. Часто таким детям в сотни раз сложнее поверить очередным родителям, и там, где, как в нашем случае, процесс адаптации занял бы, возможно, полгода, в следующий раз потребуется работать с ребенком не один год.
Именно поэтому так важно при отказе приемной семьи от обязанностей опекуна экстренно искать ребенку профессиональную семью, хорошо знакомую с адаптацией детей, переживших повторную травму сиротства, не допуская даже возможности отправки ребенка в детский дом. К сожалению, таких профессиональных родителей очень мало, и в основном они все живут в Москве и других крупных городах, так как именно там есть возможность подготовить таких родителей и обеспечить им хорошее сопровождение.
Большой трагедией стало решение Москвы и некоторых других регионов — запретить брать региональных детей в приемные семьи. Фактически это лишило возможности устроить таких детей и дать им возможность вырасти и стать полноценными членом общества.
ПОСТ-НАПОМИНАЛКА И ПРОСЬБА ПОМОЧЬ
12.07.17 Друзья! Напоминаю тем, кто имеет сложности какого-либо плана с переводом помощи детям на расчетный счет нашего Тепло наших рук, благотворительный детский фонд или тем, для кого важна #Анонимность помощи. Вы можете положить вашу ПОСИЛЬНУЮ ПОМОЩЬ в два официальных ящика Тепло наших рук, благотворительный детский фонд, которые находятся по адресам: Читать далее ПОСТ-НАПОМИНАЛКА И ПРОСЬБА ПОМОЧЬ
размышления про отчетность о получаемой помощи со стороны детских домов
26.06.17 Дорогие Друзья! Давным давно хочу написать этот пост 🙂 как вы знаете, у нас в Тепло наших рук, благотворительный детский фонд есть правило, которое также прописано в Договоре пожертвования имущества, который заключает наш фонд с детскими домами, о том, что за любую оказанную помощь Детское учреждение обязано отчитаться следующими документами:
1. акт приема с печатью и подписью учреждения
2. фотоотчет о том, как дети используют подаренное нами благо
3. если подарок дороже 3000 р. то учреждение обязуется предоставить бух.справку о постановке ДАРа на баланс.
И все учреждения в курсе, что если отчетность должным образом не предоставлена, то оказание помощи в виде товаров прекращается, мы продолжаем помогать детям услугами (например, можем оплатить аренду автобуса для экскурсии, провести мастер-класс или продолжатся занятия с репетитором, можем найти и оплатить сиделку), но ТМЦ, которые дарятся и остаются на территории детского дома — мы прекращаем отгружать, пока детское учреждение не исправит ситуацию и не предоставит соответствующую отчетность. Потому что у меня возникают сомнения, что если нет времени два раза нажать на кнопку и сфотать как дети едят яблоки, а будет ли время у сотрудников вообще донести до наших детей эти яблоки…
Читать далее размышления про отчетность о получаемой помощи со стороны детских домов
Когда даже ангелы плачут
— Привет! Пожалуйста, не клади трубку!
— Что тебе нужно? У меня нет времени на твою болтовню, давай быстрее!
— Я сегодня была у врача…
— Ну и что он тебе сказал?
— Беременность подтвердилась, уже 4й месяц.
— А я тебе чем могу помочь? Мне проблемы не нужны, избавляйся!
— Сказали поздно уже. Что мне делать?
— Забыть мой телефон!
Юный волонтер в детском доме: техника безопасности
Юный волонтер в детском доме: техника безопасности
2 17319.10.2016 / Почему подросткам непросто «волонтерить с сиротами», рассказывает психолог фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Инна Пасечник. Кажется, и для взрослых волонтеров информация будет небесполезна
Спасая мир – не покалечься
— В широком сознании бытует мнение, что волонтер от своей деятельности должен получать огромное удовольствие, что эта работа окрыляет. Почему здесь начинаются разговоры о психологической безопасности, супервизии и прочее?
— Наверное, нужно сразу сузить тему, потому что истории бывают разные. Одно дело, когда волонтер, скажем, едет восстанавливать монастырь. Другое, — когда происходит общение с людьми, конкретно – детьми. То, о чем я буду говорить, основано именно на опыте нашего фонда, а мы много занимаемся как раз волонтерством и сопровождением волонтеров.
Да, волонтер идет «нести добро», но, если он при этом не подготовлен, добро оборачивается злом для всех – и для него самого, и для тех, кому он намеревался это добро причинить. И, если говорить совсем конкретно о помощи детям-сиротам в сиротских учреждениях, вопрос о подготовке волонтера стоит особенно остро.
Дети из детдомов имеют очень непростую историю жизни. Она откладывает сильный отпечаток на то, как они формируются эмоционально и психически. Причем под «эмоциональным» я имею в виду конкретно эмоциональные трудности, а под «психическим» — познавательное развитие и особенности коммуникации. Если все это не учитывать, травмироваться можно уже от самой первой картины, которую ты увидишь.
Например, вдруг выясняется, что ребенок, которому биологически – двенадцать лет, интеллектуально развит лет на шесть, а эмоционально – вообще непонятно, на какой возраст, потому что у него еще куча всяких травматических проявлений. Уже это рассогласование ожидаемого и реального может травмировать неподготовленного волонтера. Кроме того,
поведение со стороны детей-сирот в отношении волонтеров бывает агрессивным. Они могут жестко отвергать, либо использовать и манипулировать; встречаются и кражи вещей у волонтеров.
Все это происходит не потому, что они кому-то желают зла. Просто, если до детдома они были в неблагополучной среде, то, естественно, научились вести себя так, чтобы в этой среде выжить. Они не делают скидку на то, что обстоятельства поменялись, что эти люди хотят добра.
Провокационное поведение – это вообще беда, с которой часто сталкиваются волонтеры. К нему не подготовлены даже взрослые, но у них хотя бы есть жизненный опыт – ресурс, на который они могут опереться. Человека же совсем «свеженького», с «розовым» взглядом на мир столкновение с такой действительностью может просто разрушить.
Больше всего любой ребенок хочет в семью, поэтому любой волонтер очень быстро услышит вопросы: «А когда ты возьмешь меня к себе?» «Ты будешь меня усыновлять?» «Где моя мама?»
От них даже опытный волонтер часто испытывает душевное волнение.
И здесь мы сталкиваемся с необходимостью супервизии, потому что люди начинают думать о том, что этого ребенка надо срочно взять к себе, не имея при этом ни условий, ни моральных сил для усыновления или опеки.
Резонанс вместо отстройки
— Какие психологические проблемы могут обостриться, если в качестве волонтеров приходят подростки?
— Волонтер, который приезжает в сиротское учреждение, должен быть личностно устойчив: должен помнить, кто он, каковы его моральные принципы, и зачем он сюда пришел. Профессиональной позицией волонтера относительно тех детей, к которым он пришел, должно быть состояние старшего друга, который что-то знает об этой жизни, и при этом достаточно тепло общается с ребенком.
Именно профессиональная позиция позволяет не вестись на провокационное поведение детдомовца – вспышки агрессии, резкое отвержение, когда ребенок вдруг перестает общаться.
Именно она позволяет не сбиваться на то, что сейчас волонтер дать ребенку не готов – например, усыновить. Отсюда следует, что волонтер должен быть зрелой личностью.
Подростковый возраст характеризуется тем, что молодой человек ищет себя в этой жизни, расставляет свои приоритеты, у него еще не созрела ценностная иерархия, и это нормально. Но, когда мы говорим с подростками, все время сталкиваемся с тем, что они сверяются с реальностью: его представления о мире соответствуют реальности или нет?
Когда такой неустоявшийся подросток приходит к эмоционально еще более шатким, его неустоявшиеся представления начинают рушиться.
В худшем варианте это может обернуться дурной компанией. В менее жестком случае подросток выходит из такого контакта абсолютно дезориентированным: он не знает, где правда, а где – ложь, что хорошо, а что – плохо.
В результате может получиться такой воинствующий субъект, который будет действовать по принципу «куда шатнет»: может начать злоупотреблять вредными веществами, может пойти защищать всех от несправедливого мира. Например,
в самом детском доме подросток-волонтер может начать вести какие-то жесткие переговоры с администрацией, органами власти, чего-то «добиваться», «реформировать».
Чтобы не было: стенка на стенку
— Как этого избежать? Значит ли это, что подростков нельзя привлекать к «контактным» видам волонтерства?
— Я бы не утверждала этого так категорично. Но, во-первых, для подростков нужно проводить обучение. Они должны понимать, с кем они имеют дело; даже если они этого сходу до конца не поймут, то будут хоть сколько-то предупреждены. Это должно быть серьезное обучение, в ходе которого подросткам разъясняют смысл термина «нарушение привязанности» и основных механизмов, из-за которых эти дети сформировались именно так и так себя ведут. Второе:
у подростков-волонтеров обязательно должен быть взрослый сопровождающий.
Это такие устойчивые взрослые люди, которые будут следить за тем, что происходит. Если в какой-то момент они увидят, что что-то пошло не так, то будут просто выцеплять юного волонтера, приводить его в чувство или, например, временно выводить из процесса, пока тот не восстановится.
При этом у юных волонтеров не должно быть покровительственной позиции по отношению к подросткам-сиротам.
Верная позиция — не «наставничество», а «создание здоровой среды сверстников».
Можно устраивать общение подростков с детьми помладше. При этом не будет, по крайней мере, такого дурного влияния, о котором мы говорили выше. Это будут, скорее, старшие дети, которые умеют играть с младшими. Пожалуй, этот способ общения – более здоровый, при нем будет меньше контактов одного несформировавшегося мира с другим.
— А насколько это корректно делать на территории детдома? Мы ведь сейчас фактически вывозим волонтеров на «чужую территорию» и ждем, что они начнут демонстрировать там «правила игры».
— Думаю, если это младшие дети, то встречу можно устраивать на территории детского дома. При взаимодействии с подростками, лучше, если обитатели сиротских учреждений тоже вынуты из своей среды. Можно это делать на какой-нибудь нейтральной территории – например, футбольный матч. Причем со смешанными командами, чтобы это не было стенка на стенку: «домашние против детдомовцев».
Но даже в случаях, когда мы старших отправляем к младшим, волонтеров надо обучать. И еще очень важно, чтобы это были стабильные команды, которые приезжают регулярно. Однократный «праздничный» заезд ничего не даст, а может даже и ухудшить ситуацию – потому что мы ничего не сделали, чтобы показать: в этом мире существуют стабильные люди. Единоразово устроенный праздник только укрепит детдомовца в позиции иждивения.
Отбор волонтеров
— Бывают ли люди такого склада, которых даже в ситуацию «старшие к младшим» возить не стоит?
— Сейчас все организации, которые работают с волонтерами, ездящими в детские дома, отбор проводят очень тщательно. С одной стороны, чтобы устанавливать контакт с незнакомыми людьми, нужны хорошие коммуникативные навыки, но в то же время нужна устойчивость: достаточная уверенность в себе, четкая жизненная позиция, достаточная устойчивость к стрессу.
Я везде говорю «достаточная», потому что понятно: идеала нет. Но в любом случае
это не должен быть мечущийся невротик, который сам страдает по любому поводу, никак не может отстроить свою жизнь, понять, что хорошо и что плохо, который сам переживал, например, ситуации травли в школе.
Таких людей, особенно со свежими, непроработанными жизненными травмами, среди волонтеров быть не должно.
— Но ведь люди, вышедшие живыми из травли, как раз наиболее эмпатичны. Они всем сочувствуют, потому что сами побывали в этой шкуре. А тут выясняется, что из волонтеров их надо гнать.
— Бывает два типа людей, которые вышли из травли. Один – про который говорите вы. И тогда речь идет о том, что опыт травли пережит, интегрирован и человек должен снова почувствовать свою значимость. Потому что если он будет кому-то неконтролируемо сочувствовать, то попросту не сможет отстоять свои границы.
Увы, поскольку дети из детдомов – асы в манипуляции и «разведении» мирного населения на свои блага, то у травматика больше опасности быть использованным.
Он будет приносить им свои деньги, покупать телефоны, они будут рассказывать ему, что голодают. Они «поимеют» его не только эмоционально, но и материально, просто разорят.
И делать это они будут не потому, что они – негодяи; просто в их системе мира это – нормально: на всякие блага они пробуют развести каждого вновь пришедшего. И опыт того, что приезжают разные люди, задаривают их подарками, а потом исчезают, у них распространен.
Другие люди, которые выходят из травли живыми, напротив, становятся очень черствыми. Они могут быть склонны добиваться власти за счет других. И тогда он едет в детский дом доказать свою крутизну. Но это совершенно не нужно детям, которые и так неважно учатся в школе и получают мало любви.
Если придет очередной нарцисс и будет за их счет самоутверждаться, пользы им это не принесет.
А поскольку в детском доме вполне могут найтись «бóрзые» подростки, этому нарциссу очень быстро покажут, кто тут главный.
О великой и чистой любви
— Еще сложный вопрос: что делать, если между волонтером и детдомовцем возникают романтические отношения?
— Это очень сложно. Основная особенность подросткового возраста – это переживание романтической влюбленности, и ради нее подростки готовы на всякие безумства. Причем дети из хороших семей, как правило, менее осведомлены о сексуальной стороне жизни, менее подготовлены к взрослым половым контактам. Грубо говоря, девочка из детского дома гораздо больше знает о сексуальной стороне жизни, пусть даже и в извращенной форме.
— Ну, у нее, как минимум, было время этим интересоваться, а если у подростка четыре репетитора в неделю, у него контакт с собственным телом-то иногда нарушен…
— Вот и представьте, что происходит с восемнадцатилетним мальчиком-ботаном, когда он встречается с четырнадцати- или пятнадцатилетней барышней из детдома, которая пышет здоровьем.
Тут на самом деле возможен «срыв крыши», после которого ситуация станет неконтролируемой. И вполне возможны кошмарные истории вплоть до побегов. Не говоря уже о том, что, если парню восемнадцать, у него вообще-то есть юридическая ответственность. Не будем фантазировать, но как психолог я сталкивалась с очень разными историями на эту тему. Потому так обязательна супервизия.
Работа после визита: супервизия и телефонные контакты
— Даже опытных волонтеров мы часто собираем в супервизорские группы, особенно после первых поездок. И конечно нужен опытный человек, чтобы пообщаться с новенькими.
В базовых курсах волонтеров знакомят с «теоретической» частью, но после детдома мы снова проходимся по тем же вопросам: что делать, если ребенок спрашивает: «Когда ты возьмешь меня домой?» и так далее. И приходится обратно этих волонтеров отстраивать, чтобы они могли держать границы общения с ребенком.
— Что делать с контактами после поездки? Все же обмениваются телефонами. С одной стороны, хорошо. С другой, надо ли этот момент контролировать?
— То, что дети начинают потом звонить, — это нормально. Но волонтеру неплохо бы заранее понимать свой временной ресурс. То есть, если я, например, не могу общаться в течение недели, лучше об этом прямо сказать сразу, чем бесконечно скидывать эти звонки. И эта договоренность должна быть установлена с самого начала. Второй момент:
волонтер должен быть готов к тому, что ребенок из детского дома может звонить и рассказывать, какая у него ужасная жизнь, и как ему срочно нужны деньги.
Когда ты находишься с человеком рядом, то можешь как-то соотнести рассказы с окружающей обстановкой. А по телефону очень хочется сразу бежать и спасать.
И здесь опять бывают всякие необдуманные истории, когда волонтер начинает призывать милицию, администрацию детского дома, а потом выясняется, что ребенок все придумал.
Опять же, по телефону проще разводить на деньги, потому что «позвонила кровная мама, а я не могу перезвонить…» И волонтер должен очень четко понимать, что любая денежная помощь в этой ситуации вредна.
Для того, чтобы уменьшить опасность от таких ситуаций, с волонтером неплохо бы даже заключать договор, в котором заранее проговаривать:
сколько времени он готов тратить на волонтерскую помощь, что он должен посещать детский дом регулярно. Что во всяких резких ситуациях он, прежде всего, обращается к супервизору.
Но на самом деле звонки из детского дома – это прекрасно. Потому что в идеале так волонтеры становятся наставниками. А наша задача – обеспечить ребенка контактами, на которые он мог бы опираться после того, как выпустится из детского дома. Чтобы у этого ребенка был телефон человека, которому можно позвонить и спросить, что делать в той или иной ситуации.
Оформляем волонтерскую поездку – юридически и структурно
— Как волонтерская работа оформляется юридически?
— Мы стараемся сотрудничать с людьми, достигшими совершеннолетия. Только в этот момент человек способен нести полную юридическую ответственность, а значит, мы предполагаем, что он может отвечать за свои действия в широком смысле слова.
Но вообще тот договор, который мы заключаем, имеет не столько юридическое, сколько человеческое значение.
Когда подписывается некий документ, ты начинаешь понимать, что занимаешься серьезным делом.
Если же мы берем несовершеннолетнего волонтера, то автоматически есть старший, который в этой ситуации несет ответственность за него и за всю ситуацию, поскольку мы как фонд еще за одного ребенка отвечать не готовы. При этом супервизор, вывозящий группу, очень похож, например, на учителя, вывозящего класс на экскурсию. Учитель же несет ответственность за детей и за всякие происшествия с группой.
— Как велики обычно выезжающие группы и на сколько людей приходится супервизор?
— Думаю, одного взрослого примерно на шесть вменяемых и сознательных подростков. Это – тот формат, когда при условиях хорошего контакта можно более-менее за всеми уследить. Хотя, конечно, если волонтер едет в детдом с целью совершить какую-нибудь глупость, он совершит ее независимо от пригляда.
Плюс – это тот размер группы, с которым потом можно за пару часов обсудить все, что было, собрать обратную связь и, при необходимости, вправить мозги. То есть, возить двадцать неконтролируемых подростков в детдом – смерти подобно. Пятнадцать – тоже много. П вот шесть – проверенное оптимальное число.
Читать далее Юный волонтер в детском доме: техника безопасности
Зачем нужно сопровождение приемной семьи
23.03.2017 Людмила Петрановская: «Сопровождение приемной семьи может стать зоной общественного согласия».
В начале этого года проблемы приемных семей стали одной из наиболее обсуждаемых в СМИ и соцсетях тем. После грубого, совершенного с многочисленными нарушениями отобрания детей у опытной приемной мамы Светланы Дель начались горячие споры о том, должно ли государство вмешиваться в жизнь семьи, и если да, то когда и как.
Между тем, специалисты давно утверждают, что семьям с приемными детьми нужно сопровождение, потому что самые разные проблемы могут возникнуть даже у опытных приемных семей. Что подразумевается под этим сопровождением? Для всех ли семей с приемными детьми оно необходимо? Как его организовать, чтобы защитить права детей и при этом не нарушить право семьи на частную жизнь? Об этом мы решили подробно поговорить с Людмилой Петрановской, известным семейным психологом, специалистом по детско-родительским отношениям, основательницей Института развития семейного устройства.
«Всю вину за возврат в детдом приемные дети берут на себя»
Ирина Гарбузенко: «Всю вину за возврат в детдом приемные дети берут на себя»
Оформляя усыновление или опеку над ребенком, приемные родители обычно не задумываются о возможном возврате его в детский дом. Это кажется столь же кощунственным, как заключение брачного договора перед свадьбой – зачем, ведь мы вместе навсегда? Однако возвраты случаются регулярно: количество детей, второй раз переживших предательство и вновь оказавшихся в детдоме, ежегодно измеряется тысячами. Мы продолжаем трудную тему возвратов.
О том, кто из приемных родителей в группе риска и как минимизировать вероятность краха приемной семьи, корреспонденту фонда «Измени одну жизнь» рассказала Ирина Гарбузенко – психолог, преподаватель школы приемных родителей и мама шестерых приемных детей.
Когда выбирают слишком долго
– Ирина Владимировна, вот свежий пример: приемные родители из Калининграда вернули в органы опеки Москвы семерых детей, потому что при переезде им не удалось добиться повышения региональных пособий до московского уровня…
– Не зная всех обстоятельств, трудно что-либо прокомментировать. Но мне кажется, в данном случае финансовая сторона вопроса стала лишь последней каплей, переполнившей чашу. По всей вероятности, у семьи были проблемы с адаптацией детей, и в какой-то момент психологические ресурсы приемных родителей просто иссякли. Поэтому и случился возврат.
– Вы много лет консультируете приемных родителей, сама являетесь приемной мамой. По вашим наблюдениям, почему люди все же принимают непростое решение вернуть ребенка в детдом? Ведь все понимают, что впереди их ждет осуждение окружающих и муки совести, а ребенка – жизнь в детском доме.
– Во-первых, в последние годы россияне стали чаще брать приемных детей в семьи. А раз больше берут, то больше и возвращают.
Во-вторых, зачастую имеет место детская позиция усыновителей: взрослые люди проявляют инфантилизм. Обижаются на ребенка, например, вместо того, чтобы помочь ему.
В-третьих, плохо то, что в России приемные родители имеют возможность выбирать ребенка. Некоторые ведь по два года выбирают. Во многих странах государство не дает усыновителям возможности выбора, и с точки зрения профилактики возвратов это, пожалуй, правильно. У нас же приемные родители часто говорят: возьму себе маленькую девочку, она будет расти, меня радовать, будет мне благодарна. Хочется добавить: да, а потом возьмете еще и маленького мальчика, и они вместе будут вам тапочки приносить…
Художник Стив Хэнкс.
– Но как можно взять в семью ребенка без выбора? Супругов же мы себе выбираем, не выходим замуж за первых попавшихся.
– Супругов выбираем, а детей нет, живем с теми, которых Бог послал, которых вырастили. Нужно понять и принять тот факт, что в случае с ребенком твой выбор ни о чем не говорит и ничего не гарантирует. Дома ребенок все равно будет вести себя иначе, чем в детдоме. Если приемные родители хотят получить милую белокурую девочку, то даже когда они ее найдут, спустя некоторое время их может ждать разочарование: окажется, что они слишком многое в поведении этой девочки не готовы принять.
У тех кандидатов в приемные родители, кто изначально настроен на тщательный выбор ребенка, слишком узкий «коридор принятия». В этом случае люди не просто хотят помочь ребенку – они подбирают его «под себя», будто пазл собирают. Сразу говорят: я не смогу принять наркоманию, воровство, определенные заболевания. А шанс, что с чем-то из этого им придется столкнуться, достаточно велик. Зачастую родители готовы принять только совершенно «подарочных» детей, умных и послушных, тогда как в детских домах, увы, чаще живут дети непростые.
Буквально несколько дней назад женщина вернула мальчика в детский дом лишь потому, что у него был гепатит. Причем, когда она брала его под опеку, она, разумеется, была поставлена об этом в известность. «Мне сказали, что гепатит – это ерунда, и я подписала согласие, – говорила она потом. – А когда мы приехали домой, я почитала о болезни в интернете и пришла в ужас! Теперь мы все можем заразиться!» А почему было не проконсультироваться с медиками до принятия ребенка в семью?
Художник Джим Дейли.
Четыре стадии возврата
– И все же большинство приемных родителей так или иначе детей выбирают. По крайней мере заранее определяют приемлемый для своей ситуации возраст ребенка и его состояние здоровья…
– Это как раз разумно. Не стоит, например, брать грудничка, если усыновители немолоды, – малыш потребует много сил. Не рекомендую брать ребенка старше, чем ваши кровные дети: вы нарушите семейную иерархию, конфликты неизбежны. Трижды подумайте, прежде чем принять в семью «паровозик» из нескольких братьев и сестер – это очень тяжелая ноша.
Еще советую кандидатам в приемные родители прислушаться к мнению волонтеров, которые бывают в детском учреждении и более или менее знают детей. Поговорите, расспросите их: какой у ребенка характер? Что он любит делать? Как играет? Посоветуйтесь с психологами, которые вели у вас занятия в школе приемных родителей, стоит ли брать именно такого ребенка. Ну и конечно, если речь идет о первом приемном ребенке, лучше постараться взять не слишком «сложного».
– Ну вот родители нашли ребенка, оформили документы, приехали домой. Все вроде в порядке, в соцсетях появляются милые фотографии нового члена семьи. А потом вдруг люди принимают решение о возврате. Как, почему? Через какие же круги ада проходят приемные родители, раз решаются на крайнюю меру?
– Есть несколько стадий, которые проживают приемные родители на пути к возврату ребенка. Первый этап – это «проявление различий»: родители вдруг понимают, что приемный сын или дочь не похожи на них: другие привычки, другое (трудное) поведение. Это когда мама, например, говорит: «Ненавижу алкоголиков, а у него явный интерес к этому». При этом далеко не все становятся в позицию взрослого и пытаются как-то справляться с трудностями. Начинается процесс противостояния.
Вторая стадия наступает, когда приемные родители получают от социума подтверждение, что ребенок не такой, как они. Школьные учителя, родственники, друзья говорят: да, мальчик действительно какой-то странный (агрессивный, глуповатый – тут по ситуации). Родитель, слышащий подобное от окружающих, уже нашел оправдание: это не я плохо справляюсь, это просто ребенок запредельно трудный… Зачастую мама и папа в глубине души даже рады услышать это от посторонних людей.
Чтобы не осложнять ситуацию, держитесь подальше от тех, кто норовит дать оценку поведению вашего ребенка. Особенно часто такое можно услышать от людей, которые по роду профессии всегда знают, «как надо», – от учителей, от военных…
«Как, он у вас раскачивается перед сном! Какой кошмар! Это агрессивность так проявляется, вырастет и вас зарежет», – вполне реальная фраза «доброжелателя». Учитесь быть не зависимыми от чужого мнения, отсекать все, что может вам повредить. Это достаточно сложно – если не получается, лучше вообще не общаться с людьми, которые плохо говорят о вашем сыне или дочери.
Помните: можно всегда защищать приемного ребенка, нападая на обидчиков, можно нападать на него, а можно стараться конструктивно исправлять ситуацию.
Третья стадия – это когда родители ставят ребенку какие-то невыполнимые условия. Говорят, например: «Возьмись за голову!», «Стань взрослым!», «Или ты изменишь свое поведение, или вернешься в детдом!» Выполнить это ребенок не может. Как он начнет хорошо учиться в 5 классе, если фактически пропустил первые 4? Как можно в одночасье изменить поведение, если оно результат трудной жизни и травмирующего опыта?
Согласитесь, женщина не станет лучше готовить борщ, если муж будет ежедневно угрожать ей разводом. Мой сын, переживший вторичный возврат, рассказывал мне, что когда приемная мама стала пугать его детдомом, он понял, что это неизбежно: «Сначала мне было страшно, что в детдоме меня опять будут бить. А потом я уже смирился – ну побьют первое время, а потом отстанут». Самое страшное, что приемные родители в глубине души не верят, что ребенок сможет выполнить их требования.
И вот наступает последняя, четвертая стадия. Нервы родителей на пределе. Ребенок продолжает вести себя не приемлемо для них: ругается матом, например, или обижает кровного ребенка, или ворует в супермаркете. Учителя и родственники смотрят косо, обстановка очень напряженная.
И тут сын или дочь совершает какой-то поступок, который становится последней каплей, – и все, чаша терпения приемных родителей переполнена. Зачастую этот поступок со стороны не кажется чем-то из ряда вон выходящим, но для родителей, натянутых, как струна, этого оказывается достаточно. Прошлым летом опекун вернула в детский дом приемную дочь-подростка, потому что та без разрешения подстриглась и взяла ее тональный крем – я, мол, брезгую пользоваться с ней одной косметикой. Или сын должен был возвращаться домой в 8, а пришел в 8.30 – и на следующий день оказался в детском доме!
Художник — Джим Дейли.
«Двойку поставили не вам, а ребенку»
– Как можно помочь семье?
– И на первой, и на второй стадии возврата с семьей еще можно работать, ребенка еще можно спасти от повторного предательства. На третьей и четвертой стадии помочь гораздо сложнее.
Сначала я рекомендую поймать некие физические сигналы от тела и «не пускать» их в голову. Например, мама говорит, что не принимает ребенка на физическом уровне, что ей не нравится его запах, у нее от него сосет под ложечкой, или сердце екает, или еще что-то. Ну и что, что запах не нравится, просто заботьтесь о нем и не принюхивайтесь!
Сосет под ложечкой – да мало ли по каким причинам вы испытываете недомогание, может, просто на работе устали или пообедать не успели! Важно не пустить в голову мысль о том, что ребенок угрожает вашему благополучию. Потому что если эта мысль у вас в голове, то голова найдет оправдание возврату…
Еще очень важно не оказаться в созависимости с приемным ребенком. Отделитесь от него, поймите, что он – это не вы. Это не вам поставили сегодня двойку, а ему. Это не вы украли в супермаркете пиво, а он. Не позволяйте падать своей самооценке, ведь вы не только приемная мама, но и, например, опытный бухгалтер, прекрасная жена, красивая женщина. Будучи созависимой, невозможно помочь ребенку.
Если приемные родители чувствуют, что им тяжело, лучше не тянуть и обратиться к специалисту-психологу. Конечно, не к первому попавшемуся, а к тому, кто имеет опыт работы с приемными семьями. Эта сфера достаточно специфична, и человек без опыта, пусть даже и с психологическим образованием, увы, может оказать медвежью услугу – например, скажет: «Зачем вы его брали, гены ведь не исправишь?» Как и у врача, у психолога надо спрашивать о конкретных рекомендациях: что именно лучше сделать, что именно сказать?
В приемных семьях хорошо работает и принцип «подставь другую щеку» – иными словами, нужно всегда давать ребенку второй шанс, не торопиться с выводами. Украл? Ну что ж, жизнь на этом не заканчивается.
– Все усыновители и опекуны сейчас должны проходить подготовку в школе приемных родителей. Там ведь обсуждают все возможные трудности, проводят даже специальные тренинги. Этого недостаточно?
– Какие бы тренинги не проводились, люди все равно потом приходят и говорят: «Я не думал, что меня будет так колбасить!» Рекомендую проконсультироваться в своей школе приемных родителей, когда ребенок уже будет найден. И обязательно попробуйте наладить контакт с подопечным до того, как вы заберете его домой. Забрали – не стесняйтесь просить о психологическом сопровождении.
И не настраивайтесь на особые успехи – в случае с приемными детьми, увы, лучше готовиться к неуспехам. Как бы ни развивались события, старайтесь не ставить точку. Например, сын наркоманит – да, это очень плохо, но не надо видеть в этом конец света – лучше подумайте, как действовать: есть специальные центры по избавлению от наркозависимости, попробуйте заинтересовать его чем-то альтернативным, предложите свою поддержку, а не уничтожайте морально.
Художник — Генри Хинтермейстер.
Кто в группе риска?
– Есть ли какие-то «группы риска» среди приемных родителей? Кто чаще возвращает детей в детские учреждения – многодетные семьи или, наоборот, супруги с одним ребенком?
– Да, определенные закономерности прослеживаются. Во-первых, в группе риска те, кто берет грудных детей. Прежде всего потому, что возможны сюрпризы по здоровью. Был случай, когда молодая супружеская пара взяла красавицу-девочку в возрасте нескольких месяцев, а впоследствии у нее диагностировали ДЦП. Ходить ребенок не будет, но интеллект сохранный. Мама впала в настоящую депрессию, задумывалась о возврате. Однако усилиями психологов семье удалось помочь, девочка пока остается с родителями. Все-таки Бог дает каждому из нас ношу по силам…
Важно и то, что узнать историю ребенка в возрасте до года довольно трудно. Что-то вы прочитаете в документах, что-то вам расскажут в неформальной беседе сотрудники детского учреждения, но полностью понять то, что малыш испытал до встречи с вами, вам не удастся. Есть такое понятие, как «довербальная травма» – травма, которую пережил еще не говорящий ребенок. Работать с ней еще сложнее, чем с другими психологическими травмами.
Вторая группа риска – это возрастные приемные родители. Возраст – это усталость, нередко болезни. Мама говорит: «Мне не до ребенка, надо подумать о себе, у меня давление» – что тут ответить? К тому же немолодые люди часто не понимают каких-то потребностей детей и особенно подростков. «Зачем тебе смартфон? У меня кнопочный телефон, и ничего, хватает. Тебе тоже купим кнопочный», – говорила немолодая женщина-опекун, сдавшая обратно сына, которого искала два с половиной года.
А ведь смартфон или модные джинсы ценны для подростка не сами по себе – для них это один из способов «быть своим» среди одноклассников или приятелей. Если у всех в классе есть современные гаджеты, а у вашего ребенка нет – значит, он чувствует себя не таким как все, хуже других, его даже могут начать травить, и он перестанет ходить в школу. «Ты старая, ничего не понимаешь, тебе смартфон не нужен, а мне нужен!» – в итоге приемная мама выслушала эти слова, обиделась и вернула сына в детдом с объяснениями, что он не хочет учиться.
Третью группу риска составляют родители, слишком закрытые от общества. Они неохотно пускают в свою жизнь специалистов, не готовы обсуждать ситуацию в семье практически ни с кем. Что происходит за закрытыми дверями, неизвестно. В этой группе, кстати, есть так называемые ВИЧ-диссиденты – те, кто отрицает существование СПИДа и не дает детям соответствующих препаратов. А ведь это может привести к гибели ребенка…
Чрезмерно закрытые приемные родители находятся в группе риска потому, что им обычно некого попросить о помощи. Вообще, для любого приемного родителя очень важно иметь какого-то временного помощника – сестру или подругу. Это как крестная мать – человек, готовый «подхватить» детей, когда трудно. Когда мама тянет всё одна, возникает гораздо больше сложных ситуаций.
Вот пришла приемная мама с работы, занимается малышами, и вдруг звонят из полиции: старший сын что-то натворил, находится в отделении, надо ехать за ним. А как ехать, если есть малыши? С собой их тянуть? В таких ситуациях люди обычно звонят «крестной маме», она приезжает, играет с детьми, пока мама решает проблемы. А вот чрезмерно закрытым приемным родителям звонить, как правило, некому, и все сложности они вынуждены преодолевать в одиночку.
Бабушки – четвертая группа риска. Бабушки все-таки должны оставаться бабушками, у них своя роль: приласкать, побаловать, вкусно накормить… А в воспитании ребенка важно установить границы. Бабушка с этим не справится. Если с родителями что-то случилось, лучше, если ответственность за ребенка возьмут на себя тети и дяди, а не бабушки и дедушки.
Однако бабушки часто бывают опекунами: они, как правило, чувствуют ответственность за ситуацию, а иногда и вину, если дочь, к примеру, умерла от алкоголизма. Бабушки тянут внуков изо всех сил, но к подростковому возрасту сил у них становится меньше, а трудностей с детьми – больше…
В группе риска находятся и семьи священнослужителей. Да, среди них немало прекрасных приемных родителей, вырастивших много ребятишек. Но некоторые, увы, не готовы мириться, например, с так называемым сексуализированным поведением ребенка. Например, у девочки было воспалительное заболеванием, ее что-то беспокоило в паху. В семье священнослужителя ее сочли распущенной, боролись с «плохим поведением» и в итоге вернули в детское учреждение. После этого ребенок попал в другую семью, новая мама повела девочку к врачу, вылечила воспаление и тем самым закрыла тему. Все наладилось.
Нередко возвращают в детдом детей и те семьи, которые берут сразу много ребятишек. Все-таки природа защитила женщину от перегрузок, лишив ее возможности рожать одновременно нескольких детей разного возраста. Взять в семью сиблингов, то есть братьев и сестер, – значит намеренно подвергать риску и детей, и свою семью. Это же банда – они будут дружить против мамы. Такая ноша по силам только очень ресурсной, опытной приемной семье.
А вот многодетные семьи как раз не входят в группу риска – если приемные дети появляются постепенно, а не все одновременно, то устойчивая семейная система подстроит их под себя, «переварит».
– Бывает такое, что все шло благополучно, а потом обстоятельства изменились – и ребенок стал не нужен?
– Замечено: когда сироту берут отчаявшиеся бездетные пары, иногда спустя некоторое время у них рождается свой малыш. Как говорится, «сирота в дом – счастье в дом». К сожалению, нередки случаи, когда после рождения своего ребенка приемный становится не нужен… Ведь он проблемный, сложный, а свой такой милый и родной.
Другая ситуация: женщина рассчитывала укрепить семью с помощью приемного ребенка, удержать мужчину, но ребенок не средство, он живой человек со своей болью и желанием быть любимым. Муж ушел – опекун возвращает ребенка в детдом: она не хочет быть матерью-одиночкой, еще и с трудным ребенком на руках.
Художник — Джим Дейли.
Когда выхода нет
– В каких случаях возврат становится единственно возможным выходом из ситуации? Когда ребенку лучше вернуться, чем оставаться в семье? Буквально на днях вынесен приговор приемной матери из Калужской области, убившей свою 4-летнюю дочь шваброй.
– Если пройдены все стадии, о которых я говорила, о хороших отношениях в семье говорить не приходится. Известны случаи побоев в приемных семьях, бывают и настоящие трагедии. Зачем ребенку жить в атмосфере ненависти? Я консультировала маму, которая со слезами на глазах рассказывала, что приемный сын бегает за ней с молотком и угрожает убийством. А потом выяснилось, что как раз она, хрупкая женщина, избивала подростка ремнем за то, что он не хочет ходить в школу…
Конечно, в таких ситуациях возврат – единственно возможный выход. Наказание, тем более физическое, совершенно неприемлемо в воспитании приемных детей. Эти дети и так уже избиты, и морально, и физически. Когда наказывают еще и приемные родители, они бьют по ранам, нанесенным судьбой. И раны не затягиваются, а начинают кровоточить…
Если решение о возврате уже принято и помочь семье нельзя, то приемным родителям надо постараться хотя бы сделать это максимально мягко для ребенка. Пожалуйста, придите в отдел опеки и заранее расскажите о своем решении, попросите подобрать ребенку хорошую приемную семью, имеющую опыт жизни с «возвратными» детьми.
Не надо «сюрпризов»: сказать парню, что сейчас мы, мол, заедем на минутку в опеку отдать документы, а потом исчезнуть, оставив ребенка в кабинете чиновников, – это подло. Имейте смелость и честность рассказать ребенку о своем решении, объяснить, что он не виноват, что это вы не справились.
– Страшно представить себе, что чувствует в этот момент ребенок…
– Да. Ребенок переживает запредельный стресс: для него это повторное предательство. И ведь за все то время, пока я работаю с приемными детьми, никто из них не сказал ничего плохого о тех, кто их вернул! Всю вину за возврат они берут на себя!
«Я обидел младшего брата, мама ругалась и отвезла меня в детдом»; «Я украла кошелек, и меня отправили обратно»; «Я писался, и мама расстраивалась». Понимаете, не мама плохая, а я плохой! Взрослые ведь всегда правы, они знают как лучше. Все-таки дети, даже трудные, – это ангелы…
– В вашей практике бывали случаи максимально мягкого, «правильного», если можно так сказать, возврата?
– Да, был один случай. У приемного ребенка диагностировали тяжелое психиатрическое заболевание. При этом он был уже довольно крупный, сильный парень – машину руками перевернул, поэтому в семье возникали ситуации, реально опасные для жизни.
После долгих колебаний родители все-таки определили его в интернат, постаравшись подобрать заведение получше, хотя, конечно, в нашей стране о таких говорить не приходится. Отдав сына в лечебное учреждение, родители продолжили общение с ним – ездят навещать каждую неделю.
Художник — Джим Дейли.
О тайне усыновления
– Известно, что усыновленных детей возвращают в детдома гораздо реже, чем взятых под опеку…
– Да, гораздо реже. Все дело в степени принятия: усыновленного ребенка чаще принимают как своего, дают ему свою фамилию, крестят. С ребенком, принятым под опеку, всегда остается возможность возврата – для этого нужно лишь написать соответствующую бумагу в отделе опеки. Разусыновление же происходит только по решению суда.
– Не является ли тайна усыновления в таком случае своего рода «прививкой» от возврата? Если и сам ребенок, и окружающие будут считать, что он кровный, вернуть будет тяжелее…
– Как бы там ни было, тайна усыновления – это обман. На обмане нельзя строить отношения с ребенком – доверие будет утрачено. Если родители хранят тайну усыновления, значит, они как бы несут ответственность и за все «грехи» биологических родителей: за алкоголизм во время беременности, например.
Хранить тайну усыновления очень энергозатратно: надо помнить, кому ты, что и когда говорил, а это трудно, учитывая, что ребенка мы растим много лет и сталкиваемся с огромным количеством людей. Иногда этот обман раскрывается, и тогда случаются настоящие трагедии. В семье моих родственников подросток покончил с собой, узнав от дедушки, что он приемный…
Независимо от того, взяли вы ребенка под опеку или усыновили, важно понимать, что все его плохое поведение – это претензия не к вам, а к кровным родителям. И в его глазах именно взрослые ответственны за эту несправедливость. Ребенок говорит, что вы готовите невкусный борщ? Он просто волнуется в новых обстоятельствах и так выражает свои эмоции! Не принимайте это на свой счет, успокойтесь, и жизнь постепенно наладится. Есть такое упражнение: представьте себя актрисой, которая играет роль мудрой любящей мамы. Делайте то, что должны делать обычные родители, и рано или поздно все встанет на свои места.
– Приемные родители несут какую-либо ответственность за возврат ребенка в детский дом?
– Фактически нет. Если они сами привели ребенка в отдел опеки, значит, его не изъяли, и семье не могут отказать в праве вновь стать приемными родителями. Дети защищены законом меньше, чем взрослые. Их просто сдают как негодный товар…
Читать далее «Всю вину за возврат в детдом приемные дети берут на себя»
Насильственные действия в отношении несовершеннолетних
Насилие над детьми оказывает травмирующее воздействие на их физическое и психическое состояние. Ребенку сложно не только противостоять насильственным действиям со стороны взрослого человека, но и часто в силу возраста осознать противоправность произошедшего с ними. В общем смысле под насилием по отношению к детям понимаются любые действия физического, сексуального, психического или эмоционального характера, причиняющие им вред.
Классификация насильственных действий
Можно выделить следующие виды насилия в отношении несовершеннолетних:
- Физическое – сюда относятся действия, причиняющие вред здоровью или физические страдания: побои, ограничение свободы и т.п.
- Сексуальное – любые развратные действия, склонение к половому контакту, изнасилование.
- Психологическое или эмоциональное – унижения, оскорбления, угрозы, социальная изоляция, шантаж и т.д.
Уголовным кодексом РФ предусмотрена ответственность за преступления против здоровья и жизни несовершеннолетних 1 . Например, ст. 117 УК РФ определяет наказание за истязание несовершеннолетнего – систематическое причинение ему физических или психических страданий, побоев, не приносящих вреда здоровью. Кроме этого, любое противоправное действие по отношению к малолетнему лицу (ребенку до 14 лет) относится к отягчающим обстоятельствам, увеличивающим срок наказания за любое преступление. Особой формой насилия по УК РФ является оставление в опасности малолетнего лица. Отдельная группа норм уголовного законодательства регулирует санкции за сексуальное насилие над детьми, к нему относится не только изнасилование, но и совершение разного рода развратных действий – демонстрация половых органов, порнографической литературы, непристойные прикосновения и т.д. К преступлениям против несовершеннолетних относят также принуждение к антиобщественным действиям – склонение к употреблению наркотиков и алкоголя, бродяжничеству, проституции, попрошайничеству (ст. 151 УК РФ).
Однако в УК РФ не предусмотрена ответственность за психологическое насилие, хотя ребенок страдает от его проявлений не менее тяжело, чем от физических действий. В рамках ст. 110 вводится ответственность за доведение до самоубийства и определяется роль оскорблений и угроз, как криминогенного фактора. Но наказание за эти действия наступает только в случае развития трагических событий – попытки ребенка свести счеты с жизнью или самоубийства. В тоже время любое психологическое давление на ребенка со стороны взрослых сказывается на его развитии и самочувствии. К сожалению, привлечь виновное лицо к какой-либо ответственности за подобные действия очень сложно.
Что делать, если ребенок подвергся насилию?
Родители, опекуны или педагоги должны правильно отреагировать на сообщение ребенка о случившемся или на выявленный факт насильственных действий над несовершеннолетним. Во-первых, стоит успокоить ребенка, объяснить ему, что он ни в чем не виноват.
Следующие возможные действия:
- Если факт насилия выявлен в семье, то педагогу или иному гражданину, узнавшему о данном событии нужно обратиться в органы опеки, либо в комиссию по делам несовершеннолетних.
- Если насилие случилось с ребенком по вине посторонних лиц, родителям необходимо обратиться в Дежурную часть полиции.
- Нужно взять направление у дежурного полицейского или следователя на прохождение медицинской экспертизы, подтверждающей факт насилия.
- Нельзя купать ребенка до проведения экспертизы, стоит сохранить все вещи, на которых могли остаться следы произошедшего.
Если состояние здоровья ребенка находится в опасности, нужно обязательно вызвать врача или скорую помощь, при этом попросить медицинских работников подробно описать, в каком состоянии и с какими повреждениями ребенок поступил в больницу. Опрос малыша сотрудниками правоохранительных органов может проходить только в присутствии родителей, опекунов или психологов.
Куда можно обратиться в случае насилия над ребенком?
В случае насильственных действий в отношении несовершеннолетних можно обратиться за помощью в ряд организаций, каждая из которых обладает своими полномочиями в данной области:
- Комиссия по делам несовершеннолетних – орган, обязанность которого – защита несовершеннолетних от всех форм насилия, выявление фактов жестокого обращения и социальная реабилитация детей. Обращаться в эту организацию за помощью можно, если стало известно о том, что ребенок не получает нужного материального содержания, живет в антисанитарных условиях, лишен родительского надзора.
- Органы опеки и попечительства – орган, уполномоченный проверять условия жизни детей в семье, представлять их интересы в судебной инстанции, заявлять иски в суд о лишении, либо ограничении родительских прав. Помимо этого, орган ведет профилактическую работу, а также занимается выявлением неблагополучных семей.
- Уполномоченный по правам ребенка – обеспечивает защиту прав детей и их восстановление, содействуют в выявлении и расследовании нарушений прав ребенка. Главная функция – независимый контроль над деятельностью государственных органов, обеспечивающих соблюдение интересов детей.
- Прокуратура – занимается защитой прав ребенка в суде, предъявлением требований о восстановлении прав несовершеннолетних к органам опеки и попечительства и другим компетентным органам, может подавать иски в суд о лишении родительских прав.
Насильственные действия в отношении несовершеннолетних обязательно должны пресекаться, а пострадавшие от таких действий дети нуждаются в длительной реабилитации, которая необходима им для того, чтобы без последствий пережить полученную травму.
Михаил Красильников
1 Судебное толкование
В. осужден по ст. 116 УК РФ: он хватал несовершеннолетнего С. за ворот куртки, сдавливая при этом шею ребенка до состояния удушения, причиняя физическую боль, протащил его в таком положении в подъезд и по ступенькам лестничного марша (судебный участок №1 Багратионовского района Калининградской области, дело №112/2012).
М. осуждена по ч. 1 ст. 116 УК РФ за совершение насильственных действий в отношении В., а именно: не пуская В. в квартиру, М. стала закрывать дверь и умышленно ударила потерпевшую дверью по спине, зажав В. в дверном проеме и причинив ей физическую боль (судебный участок N 81 Чусовского муниципального района Пермского края, дело №1-12/2011).
При рассмотрении уголовного дела в отношении Д. по ч. 1 ст. 116 УК РФ мировой судья пришел к выводу, что иные насильственные действия выразились в том, что подсудимая поставила несовершеннолетнего Г. на колени в угол прихожей, где ребенок простоял не менее семи часов, в результате чего от длительного соприкосновения коленей с твердой поверхностью мальчик испытывал физическую боль (судебный участок №1 Кемеровского района г. Кемерово, дело №1-17/2011).
Читать далее Насильственные действия в отношении несовершеннолетних