Зачем нужно сопровождение приемной семьи

23.03.2017 Людмила Петрановская: «Сопровождение приемной семьи может стать зоной общественного согласия».

В начале этого года проблемы приемных семей стали одной из наиболее обсуждаемых в СМИ и соцсетях тем. После грубого, совершенного с многочисленными нарушениями отобрания детей у опытной приемной мамы Светланы Дель начались горячие споры о том, должно ли государство вмешиваться в жизнь семьи, и если да, то когда и как.

Между тем, специалисты давно утверждают, что семьям с приемными детьми нужно сопровождение, потому что самые разные проблемы могут возникнуть даже у опытных приемных семей. Что подразумевается под этим сопровождением? Для всех ли семей с приемными детьми оно необходимо? Как его организовать, чтобы защитить права детей и при этом не нарушить право семьи на частную жизнь? Об этом мы решили подробно поговорить с Людмилой Петрановской, известным семейным психологом, специалистом по детско-родительским отношениям, основательницей Института развития семейного устройства.

КАК ДОЛЖНО БЫТЬ

— Что стоит за термином «сопровождение приемной семьи»? – до сих пор это понятно даже не всем специалистам.

— Это устоявшийся термин, причем не психологический, а скорее термин социальной работы. Когда люди берут на себя такой труд, как растить ребенка с непростой историей, с особой, может быть, личной ситуацией (например, когда родители ребенка находятся в местах лишения свободы – и не очень понятно, что будет, когда они оттуда выйдут), им может понадобиться помощь. Эту работу семья выполняет в режиме 24х7. При том, что и ребенок сложный, и любви безусловной, как к кровному, у родителей изначально нет, очевидно, что нагрузка на маму с папой ложится колоссальная – и в этой ситуации люди просто имеют право рассчитывать на какую-то поддержку. Так вот, продуманная, отстроенная и человечная система такой поддержки и есть сопровождение, хотя у нас, к сожалению, ее часто понимают как систему контроля.

— Кто должен предоставлять услугу сопровождения для приемной семьи?

— Мне кажется, что самое правильное – это когда у семьи есть право выбора службы сопровождения. Например, есть государственные службы, есть некоммерческие организации, может быть, такая служба есть при учреждении, откуда ребенка забрали, или по месту жительства семьи. Чем больше возможностей выбора, тем комфортнее для семьи.

— А как это устроено в других странах?

— Всюду по-разному. Некоторые шли жестко по территориальному признаку: приемная семья прикрепляется к государственной службе по месту жительства (как у нас к поликлинике). С одной стороны, это неплохая практика – услуга становится общедоступной, семья сразу же получает поддержку, а государство берет на себя обязательство обеспечить сопровождение для всех приемных семей. Но есть и минусы, конечно. Например, как качественно обучить такое количество специалистов? Ведь если где-то слабый специалист – то и услуга так себе, а семья-то прикреплена, и родители оказываются в западне. Да и просто бывает так, что специалист сопровождения и родители не сошлись по-человечески. Ситуация нормальная, некритичная, но если сменить его, выбрать другого нет возможности, это проблема.

А, например, в Англии эти службы диверсифицированы, и сопровождением на одной территории могут заниматься самые разные организации, получившие аккредитацию: государственные, некоммерческие, коммерческие и муниципальные – все они могут развивать такие услуги и конкурировать между собой за право их предоставлять. Это более сложная система, но для семьи есть выбор, а конкуренция за финансирование и за клиентов побуждает службы развиваться.

— Должно ли сопровождение быть обязательным для семьи с приемным ребенком?

— Это вопрос довольно сложный. Но если мы говорим именно о профессиональной приемной семье, то любая профессиональная деятельность подразумевает профессиональные стандарты. И да, в этом случае сопровождение должно быть обязательным. Конечно, здесь краеугольный вопрос в том, как это организовано все вместе, не только, собственно, служба сопровождения, но и весь институт приемной семьи.

— А как должно быть устроено сопровождение с точки зрения контента? Можно ли описать идеальную модель такой службы?

— Прежде всего и самое главное: у каждой семьи сопровождение должно быть разное, у него разные цели. Потому что все семьи сталкиваются с разными сложностями: у какого-то ребенка есть образовательные проблемы, и нужна помощь со школой (а иногда не только в учебе, но и в выстраивании отношений), у кого-то проблемы со здоровьем, у кого-то – серьезный конфликт с принимающей семьей, и родители не могут сами отрегулировать отношения, они не понимают, что происходит с ребенком, почему он так себя ведет. Или совсем другая история: в приемной семье внезапно возникают какие-то обстоятельства, мешающие нормальной жизни: потеря работы, личные кризисы, развод или болезни родителей и т.д. И цель сопровождения – сделать так, чтобы семья не оставалась с этими проблемами один на один, а могла получить помощь и поддержку.

— И все это возможно сделать в пределах одной службы? Это же огромная штатная численность!

— Ну, строго говоря, с совсем уж крайними, тяжелыми ситуациями сталкивается далеко не каждая приемная семья. И обычно, стандартно семье бывает нужно просто внимание, какое-то консультирование и поддержка – редуцированное сопровождение, которое как раз и должно быть доступно всем.

Это может быть устроено примерно так: у каждой семьи должен быть куратор, человек, который находится в постоянном контакте с родителями, хорошо знает ребенка. И этот человек, обязательно в равном, партнерском диалоге с родителями, определяет ключевые направления, по которым семье нужна помощь, и обеспечивает «контакт» с узкими специалистами – психологами, медиками, юристами и т.д. Совсем не обязательно иметь полный комплект штатных узких специалистов, но куратор должен обладать исчерпывающей информацией, где их найти, если очень надо – и направлять родителей. Ребенок заболел и нужна дорогостоящая помощь? – куратор должен знать, какие благотворительные фонды помогают с конкретным диагнозом. Проблемы с математикой? – куратор должен направить туда, где позанимаются дополнительно. И так по всему спектру вопросов.

И, конечно, куратор должен организовать командную работу с семьей, столкнувшейся с очень серьезными проблемами, если требуется участие сразу и психологов, и педагогов, и, возможно, медиков и т.д. Но, повторю, это не частый случай. Большинство проблем может быть решено небольшими ресурсами. Если в семье и с ребенком все благополучно, спокойно, без проблем, то сопровождение может осуществляться по совсем простой схеме – просто плановые встречи, скажем, раз в полгода или даже раз в год, чтобы узнать, как дела у ребенка.

— А кто и как принимает решение о том, какая форма сопровождения необходима той или иной семье?

— Решение должно приниматься совместно куратором и родителями. Потому что приоритетный принцип, на котором должна вообще строиться вся система, – это доверие и поддержка. Семья должна воспринимать сопровождение как однозначно помогающий институт и точно не как контролирующий, и тем более не как изымающий ребенка. При наличии доверия, при четком понимании со стороны родителей, что если они искренне и честно говорят о проблеме, им начинают помогать и предлагать разные варианты, коллегиальное принятие решений не представляет трудностей. Конечно, если родителя с порога встретить обескураживающими утверждениями «что-то вы, мамочка, плохо справляетесь» или тем более прийти домой и залезть в холодильник проверять качество супа, то никакое партнерство невозможно.

— Есть еще что-то важное, основополагающее, что должно быть в системе сопровождения?

— Конечно, важно, чтобы в этой системе работали действительно подготовленные и квалифицированные люди, которые бы знали, как нужно помогать: куда обращаться, кого привлекать, как действовать в самых разных ситуациях, как выстраивать целую кучу социальных связей – с семьей, с образовательными учреждениями, с опеками, с поликлиниками, с благотворительными фондами, с комиссиями по делам несовершеннолетних и т.д.

И еще важнейший момент: работа такой службы требуют регламентации и прозрачности. Каждый участник процесса должен понимать, кто, как и с кем взаимодействует, кто что может и не может, у кого какие права и обязанности. Нужна хорошая, проработанная, умная юридическая база. Раз мы говорим о том, что сопровождение должно быть обязательным для приемных семей, значит, весь этот институт должен быть качественно выстроен.

КАК ЕСТЬ

— У нас, честно говоря, толком не различаются разные формы семейного устройства. Просто люди знают, что за усыновление денег не платят, а за приемную семью – платят. Но ведь отличия гораздо более существенны?

— Да, конечно. У нас сейчас действительно различения нет, и приемные родители, опекуны и усыновители – все позиционируют себя как маму с папой и публично, и внутри семьи. Получилось это потому, что институт приемной семьи создавался у нас сверху, кампанией, а не вырос органично внутри системы семейного устройства.

В тех странах, где проблемы сирот системно решаются уже многие десятилетия, этот процесс шел совсем по-другому: приемная семья появляется тогда, когда после развития усыновления становится очевидно, что найти усыновителей всем детям невозможно, да и не всем детям нужно. Например, у ребенка мама в заключении, выйдет через три года – и намерена его забрать. Лучше же ребенку это время провести в приемной семье, у которой будут определенные, прописанные в договоре, обязательства по поддержанию отношений с мамой. Или мама болеет и будет долго лечиться, а бабушек нет. Тоже куда предпочтительнее приемная семья, которая ребенка окружит заботой и обеспечит контакт с мамой. И таких ситуаций, на самом деле, очень немало. И вот тут-то и нужна приемная, то есть профессиональная замещающая семья. То есть люди не просто принимают в семью ребенка на правах своего, они помогают ребенку, оказавшемуся в трудной жизненной ситуации. Хотя, конечно, на уровне чувств и отношений могут стать очень близки с ним.

У нас получилось иначе: приемная семья стала фактически оплачиваемым вариантом усыновления, этот институт был введен для того, чтобы в принципе стимулировать семейное устройство. У нас много семей, для которых наличие материальной поддержки является важным ресурсом – без нее они бы ребенка «не потянули». При этом еще усыновленный ребенок теряет все льготы ребенка-сироты, а опекаемый – нет. Поэтому все перемешалось, и выбор формы семейного устройства часто определяется не столько ситуацией ребенка или ролью родителя, сколько соображениями материальной поддержки и сохранения льгот для ребенка.

— А если позиционировать приемное родительство как профессиональную деятельность, отличную от усыновления, то и учить таких людей нужно по-другому?

— Нет, вот это как раз совсем необязательно. Обучение в Школе приемных родителей – это время, когда будущим родителям нужно предоставить грамотную возможность оценить себя, свои возможности, свои ресурсы – и ответственно выбрать, усыновлять или брать в приемную семью.

— И у нас сейчас, конечно же, нет полноценной системы сопровождения?

— Нет, увы. При этом у нас сейчас уже действительно много семей с приемными детьми, которым нужна помощь.

Но и юридически и фактически у нас все устроено довольно странно: реально наши приемные семьи – это сплошь и рядом не профессиональная история, а совсем другая. Причем из-за неотрегулированности института некоторое лукавство, с этим связанное, есть с обеих сторон – и обеим же сторонам оно удобно. Государству – потому что приемные родители не получают выходных, больничных, отпускных. Приемным родителям – потому что у них есть «маневр» в восприятии самих себя: когда-то они считают себя родителями, а когда-то скорее воспитателями, профессионалами.

У нас нет внятного разделения на усыновление и профессиональную семейную замещающую заботу. Все перетекает одно в другое: В приемных семьях часто дети не знают, что они приемные, семьи с усыновленными детьми контролируются как приемные и т. д. В результате и правда не очень понятно, где тут место сопровождению, для кого оно необходимо и обязательно, для кого – нет.

— И как же его внедрять в таком случае?

Внедрение сопровождения – действительно непростая и нелинейная задача. Инфраструктуры пока под сопровождение тоже нет, специалистов – единицы. Соответственно, если ввести просто указом сверху, будет плохо: в ситуации тотального недоверия между гражданами и государственными органами, с одной стороны, и реальным неумением наших чиновников именно поддерживать и помогать, а не контролировать и поучать, ничего хорошего из этого не получится.

При этом сейчас очень много родителей, взявших детей в приемную семью, и они подписывались на определенные правила. Менять их на ходу просто нельзя.

Так что скорее всего, внедрение сопровождения (если все делать нормально) будет долгим и очень не простым процессом. И обязательность сопровождения должна возникнуть в самую последнюю очередь.

ИЗ ТОЧКИ А В ТОЧКУ Б

— Правильно ли мы понимаем, что внедрение обязательного сопровождения нужно начинать с урегулирования правовой базы?

— Да, нужна какая-то точка отсчета – нужно договориться о том, что было бы понятно и принималось бы всеми участниками процесса. Например, о процедуре отобрания детей. Необходимо прописать ее так, чтобы ситуации, когда приходит полиция домой, ходит в ботинках по комнатам и забирает детей, потому что им показалось, что дети неухожены, были исключены. У нас любят пугать друг друга «западными практиками», мифической «ювенальной юстицией», которой у нас на самом деле нет. Зато есть и действуют законы, которые позволяют вмешиваться в жизнь семьи намного более грубо и бесцеремонно, чем в любых «западных практиках». Все то, что происходило с семей Дель происходило не из-за «ювенальной юстиции», это было наше, родное, чиновничье хамство и непродуманная, очень грубо прописанная законодательная база.

Надо постепенно, очень аккуратно разрабатывать все регламенты, чтобы в результате получилась документальная база, приемлемая для всех сторон процесса. Чтобы приемный родитель понимал, что сопровождение – это не контроль и не порицание, чтобы у него было прочным чувство безопасности при взаимодействии со службой сопровождения.

— А после нормативной базы? – инфраструктуры-то нет, и ее создавать дольше.

— Да, а потом неизбежно встанет вопрос о том, кто будет в этих службах работать и как этих людей учить. Не зря в развитых странах социальный работник – это университетское образование, людей учат несколько лет.

Ведь человек, который стоит во главе всего процесса сопровождения, своеобразный «менеджер семьи», должен уметь и увидеть, распознать проблему, и найти оптимальное с точки зрения затрат и результата решение. Мы уже говорили, что невозможно в каждой службе держать всех узких специалистов, но то, что их помощь необходима, должен понять куратор. И где их найти и как организовать эту помощь – тоже должен знать куратор. Например, в регион можно пригласить из Москвы врача с определенной специализацией, который осмотрит и проконсультирует сразу несколько детей. Это дешевле, чем каждого ребенка таскать в Москву, это для ребенка и для семьи гораздо комфортнее. Но чтобы это все осуществить, нужно, чтобы была служба, способная это организовать. Чтобы у нее была какая-то свобода действий, в том какая-то числе свобода траты денег. Каждый, кто знаком с нашими реалиями, понимает, что пока это звучит фантастично, во всяком случае для государственных и муниципальных служб.

Допустим, регламенты разработаны, люди обучены, инфраструктура создана. Дальше что?

— А дальше уже можно постепенно вводить обязательное сопровождение для приемных семей – но не задним числом, а для тех, кто только приходит к этой форме воспитания детей. Обязательность, подчеркну это еще раз, в той ситуации, которая есть здесь и сейчас, должна быть последним звеном, чтобы все семьи чувствовали себя в безопасности и в поддерживающей, помогающей среде. Иначе получится очередная профанация, последствия которой мы будем преодолевать очень и очень долго. А если вводить все грамотно и очень постепенно, но институт сопровождения вполне может стать зоной общественного согласия.